Ката - дочь конунга
Шрифт:
— Передайте княгине, что княжна встала, — велела знахарка, и одна из помощниц убежала выполнять приказ.
Обедали в саду. Под деревьями поставили столы, слуги носились туда-сюда, расставляя блюда, в воздухе вкусно пахло печеным хлебом. К Кате с братом присоединились почти все княжеские дети, кроме старших. Изяслав, исполнявший роль князя, принимал посольство венгерское, вел переговоры о замужестве сестры, и, конечно, Анастасия не могла пропустить это. В тронном зале она не показалась, но, затаив дыхание, наблюдала за переговорами из потайной комнатки.
Младшие княжны в отсутствие матери вели себя свободно.
— А ведь она — просватанная невеста, — с улыбкой сказал Светозар, он подошел со спины, и Маша вздрогнула от неожиданности.
— Кто? — удивилась Маша.
— Княжна Олисава, — пояснил молодой человек, и, наткнувшись на непонимающий взгляд, пояснил, — Елизавета. Олисавой ее с детства звали, за то, что хитрая, как лиса, и рыжеволосая. Говорят, похожа на своего деда, Олафа Шётконунга, короля Швеции.
— Кто ее сватал? — с интересом спросила Маша, поглядывая на смеющуюся длинноногую девчонку, вовсе не похожую на чью бы то ни было невесту.
— О, это длинная история! Давно, когда князь с княгиней жили в Киеве, гостил у них Харальд, сын конунга норвежского Сигурда Свиньи из рода Хорфагеров. Харальд — брат Олафа Харальдссона, и принимали его со всем почтением, хотя ему тогда было всего пятнадцать зим. Олисаве было четыре, и ее в зал для пиров выносили на руках. Тогда-то и увидела она Харальда, а Харальд увидел ее. Олисава была смелая, и попросила, чтобы гость позволил посидеть у него на коленях. Гридни смеялись храбрости маленькой девочки, а Харальд, хоть и, говорят, покраснел, но, все же пустил малышку на колени. А после подарил ей перстень, которая дала ему мать, королева Аста, и поклялся, что женится на рыжеволосой баловнице, как только ей исполнится пятнадцать.
— И что, вот так вот поклялся, и теперь должен жениться? — удивилась Маша.
— Князь тогда посмеялся над юным гостем, и сказал, что он слишком беден и незначителен, чтобы жениться на его средней дочери. Харальд вскричал, что он или жизнь положит, или заработает богатство и славу во имя своей невесты.
— Ух ты! И что дальше? — Маша даже забыла смущаться прилюдной близости молодого человека, так ей хотелось дослушать историю.
— Харальд поступил на службу к византийскому императору, воевал под его знаменами, и теперь он очень богат. Но он не забывал о своей любимой — каждый год к ее именинам присылает Харальд вису — песнь о любви, где рассказывает о своих чувствах. Я думаю, скоро он снова будет здесь, и тогда уж князь Ярослав не откажет Харальду Сигурдасону, которого прозвали Суровым.
Вот она, любовь! Маша заворожено слушала историю о мужчине, который в самом прямом смысле слова завоевывал свою любовь. Она обернулась туда, где шумели дети, и с завистью посмотрела на рыжеволосую княжну. Сейчас она предстала совсем другой — юной, но такой уверенной в себе. Она точно знала, что наступит день, и ее рыцарь предстанет перед ней, выложив путь к ее сердцу золотом, драгоценными камнями и словами о вечной любви. А сейчас она была просто девчонкой, которой можно немного поиграть.
— Потрясающе! — выдохнула Маша.
— О чем шепчетесь? — из-за спины брата вышел Светислав, — милуетесь среди бела дня?
Маша
— Тебе бы поучиться сдержанности, — спокойно ответил Светозар, — видел я, как ты девок за бока хватал! Ох, смотри, брат! Приедет отец, мать ему нажалуется, и женит он тебя на какой-нибудь перестарке! Да хотя бы на Светлане, боярина Горича дочке.
— Боже упаси! — перекрестился Светислав, — говорят, та Светлана уж трижды была просватана, да возвращали вено, не за то, что худа или некрасива, а за то, что вредна норовом и криклива. Так и сидит в девках двадцать пятый годок. Сестры ее ненавидят, обещаются привязать камень да в озеро сбросить, потому что их никто вперед нее замуж не берет.
Братья захохотали и Маша улыбнулась вместе с ними. На звонкий смех обернулся Магнус, а Ката, держащая в руке высокий бокал с водой, пересекшись взглядами с Машей, тоже улыбнулась и поманила к себе. Маша встала с высокого стула и пошла на зов подруги.
24
— Ты такая счастливая рядом с ним, — прошептала Ката. Она берегла горло, хотя, может быть, шептала не только поэтому, — и он рядом с тобой другой. Я знаю его давно, но таким, как сейчас, не видела ни разу.
У Маши мгновенно испортилось настроение. Ситуация выходила из-под контроля, и она понимала, что надо скорее что-то решать, пока все не зашло слишком далеко. Она обернулась, посмотрела на Светозара, который что-то говорил брату, и тот горячо ему отвечал. Магнус, хоть и был над ними главным, но, в силу возраста, заглядывал братьям в рот, ловя каждое слово. Маша давно заметила, что Магнус вовсю старался походить на Светозара серьезностью суждений, величавой поступью и удивительной разумностью. Но и младший брат был интересен для молодого сына конунга легкостью характера и привлекательностью для женщин. Братья для Магнуса были не слуги, не охранники, они стали ему настоящими старшими братьями, и он набирался от них знаний, тех, что не дадут ни учителя, ни родители.
— Ты делаешь мне больно, — произнесла Маша, с трудом оторвав взгляд от мужчины, так влекущего к себе.
— Я знаю, — кивнула Ката, — мне просто хотелось в последний раз испытать тебя. Я вижу, что ты привыкаешь, но есть то, что тревожит тебя. И я понимаю, что. Я сама выросла без родителей, и знаю, что это такое. Десять лет я верила, что отец появится и заберет нас, но этому не суждено было случиться, он сложил голову на островах, и теперь я скоро лишусь брата. Я знаю, что удерживает тебя. Это любовь к родным. И я отпускаю тебя, хотя я тоже привыкла к тебе, и мне жаль расставаться.
Это звучало так, словно все уже решено. Ката потянулась к поясу, развязала небольшой мешочек, привязанный к поясу, и на ладонь выкатились два кольца. Те самые. Маша потянулась к кольцам, и вдруг ей стало страшно. Потом она, все же, совладала с собой, взяла кольца, надела. Посмотрела на пальцы — когда эти кольца ей выдавала костюмерша, она подбирала их по размеру — какие будут крепко держаться на длинных и тонких Машиных пальцах.
И эти подошли идеально, хотя в коробке лежало не меньше двадцати всяких разных — крупных перстней и тонких колечек-ободочков, с камнями и без. Но подошли только эти два.