Ката - дочь конунга
Шрифт:
— Что за чушь! — возмутилась Маша, — никого я не убила, врут твои бабы!
— Правда не убила? — оживился мальчишка.
— Правда, правда! — кивнула Маша.
— А наряды откуда?
— Это мои!
— Разве бывает, чтобы у черной девки такая красота была? — удивился мальчишка, — бабы на кухне долго любовались, рубаха мягкая, что шелк, сапожки гладкие! А уж каменья какие яркие на венце! Чисто княжеский наряд! Доброгнева к себе в горницу утащила, припрячет наверно. Она злая и жадная, Доброгнева-то.
Возвращаясь обратно, Маше очень хотелось сделать что-нибудь этакое, чтобы напугать того мужичонку, который вместо себя пацана отправил.
6
Маша сидела, поджав колени к животу и прислушивалась, как бурчит в животе. Интересно, она совсем не боялась завтрашнего дня, хотя старуха наговорила ей ужасов, которые непременно произойдут. Маша была уверена, что она сумеет сбежать, только бы выбраться из этого деревянного лабиринта комнатушек и закоулков. Тут, в ее временном узилище, было на удивление тепло, возможно, где-то рядом печка. Но люди за дверью не ходят, значит далеко от жилых помещений. Там, немного направо лестница. По ней девять ступеней наверх и небольшая дверца, ведущая во двор…
Она услышала шорох и испуганно сжалась. Здесь можно ожидать чего угодно, в том числе огромных плотоядных крыс, которые обгрызут ее, не дожидаясь княжеского суда. И ведь темно, ни черта не видно! Маша подняла руку и помахала перед глазами. Нет, все же немножко видно. Шорох шел от двери. Маша сняла один лапоть, зажала его в руке, готовая врезать, как только заметит шевеление, и подобралась к двери. Шуршание продолжалось, а вместе с ним Маша услышала напряженное сопение. Она совсем близко подошла к двери и увидела, как под створкой, у самого пола, орудуют маленькие пальчики. Мал!
Мальчишка настойчиво ковырял землю, наконец, когда его кисть хорошо проходила, просунул в дыру что-то маленькое.
— Мал, это ты? — шепотом спросила Маша.
— Я тебе хлеба принес, — так же шепотом ответил мальчуган.
— Спасибо! — Маша пошарила у двери и подняла кусочек черного, в земле и пыли, хлеба.
— Я не верю, что ты злодейка! — прошептал снова Мал, — я чувствую, когда люди плохие. А ты не плохая.
— Мал, — Машино сердце затрепетало от возродившейся надежды, — открой дверь!
— Нельзя! — было слышно, что парнишка испугался просьбы, — узнают, меня выпорют!
— Никто не узнает! — уверяла его Маша, — ну открой! Только тихо!
Она с замиранием сердца ждала, но мальчишка все не решался. Но и не уходил.
— Мал, — прошептала Маша, — хочешь я тебе тайну расскажу?
— Хочу! — он пододвинулся к самой двери, чтобы лучше слышать.
— Я — колдунья, понимаешь? Но добрая! Прилетела к вам из другого мира, чтобы посмотреть, как вы живете.
— Правда что ли? — протянул Мал заворожено, — а почему ты тогда не наколдуешь, чтобы стены развалились? Почему огнем не сожжешь?
— А я не могу злые дела делать, даже если окажусь в беде. Мне просто надо вернуться туда, где я перейду в свой мир.
Ты правда колдунья? — переспросил ребенок.
— Правда, правда! Открой дверь, а?
Мал еще посопел немного, и вдруг Маша с радостью услышала, как двигается щеколда-заслонка. Мальчишка был слишком низкорослым, чтобы нормально ухватиться, и он сдвигал палку сантиметр за сантиметром, то и дело оглядываясь. Маше казалось, что он создает такой шум, что сейчас сюда сбегутся все, кто
Прошло минут десять. Мал с упорством двигал и двигал засов, наконец он сделал последний рывок и дверь отошла. Маша, до этого топтавшаяся в волнении, с тихим восторгом подхватила ребенка на руки и поцеловала в чумазую щеку. Ребенок от неожиданности замер, а потом вдруг обхватил ее за шею и прижался так крепко, что стало тяжело дышать.
— Спасибо, тебе, мой хороший! — Маша погладила щуплого спасителя по спинке и поставила на пол, — мне пора идти. Да и ты беги, чтобы никто не заметил нас вместе! Мальчишка кивнул и исчез в темноте коридоров.
Маша закрыла дверь подклета, задвинула засов, сняла и бросила в угол ненужные, по своему размеру, лапти, и на цыпочках двинулась туда, где, по ее предположению, был выход. Она помнила дорогу, по которой Мал провожал ее в отхожее место. Выйдя на улицу, Маша радостно вдохнула воздух и пошла вокруг дома, и вдруг, в двух шагах от нее, тихо возник огромный черный пес. Он не лаял, но и не вилял хвостом, а смотрел напряженно.
— Собачка, — испуганно заблеяла Маша, чтобы хоть что-то сказать, — хорошая собачка! Умная собачка! Иди спи, чего ты вылез? Фу, говорю тебе! Место! Иди спать!
Пес скорее всего ее прекрасно понимал, но он был на службе, поэтому приблизился и слегка потянулся носом, пытаясь понять, что за человек тут ходит в ночи. Маша помнила откуда-то, что нельзя показывать страх. Она протянула псу развернутую ладонь и даже немного зажмурилась, представляя, как хрустит ее рука в губах страшного зверя. Однако, пес не проявлял агрессии.
Маша начала тихонько двигаться к изгороди, и тут пес взял ее зубами за подол. Естественно, импровизированная юбка начала падать, и Маша схватилась за нее двумя руками. Пес пошел, не выпуская ткани, Маше деваться было некуда, и она семенила за ним. Так они перешли весь двор. Оглядываясь, Маша увидела, что в разных концах двора еще сидели собаки, но они были на цепях. Похоже, этот был главным. Черный пес довел ее до ворот и отпустил юбку. Маша не верила, что ее просто проводили, и стояла столбом, опасаясь резких движений. Тогда пес ткнулся носом ей в коленку. Маша взялась за ворота и с трудом отодвинула тяжелую створку. Пес смотрел на нее. Тут она почувствовала что-то в руке, и вспомнила, что до сих пор держит в кулаке хлеб, принесенный Малом. Она протянула собаке смятый кусок, тот понюхал, обнажил огромные зубищи и легонько взял хлеб с ладони.
— Пока, собачка, — прошептала Маша, и вышла за ворота, не веря тому, что осталась жива. Она отошла десять шагов, и тут пес залаял. А вместе с ним и остальные зашумели, загремели цепями. Маша что есть сил рванула вдоль по улице, уже не видя, как во дворе забегали, засуетились люди с факелами.
Она помнила, какими путями притащила ее Ката в этот недобрым словом помянутый город. Через центральные ворота идти было опасно, там стояли стражники. Пришлось снова лезть через кусты и лаз, очевидно кем-то именно для этого приспособленный. Интересно, как его обнаружила девчонка?… за пределами города было уже совсем не страшно, и только добежав до озера, Маша вспомнила упоминания нянюшки про лихих людей и волков. Дрожь пробежала по позвоночнику, но бояться было уже поздно. От озера она двинулась туда, где почувствовала дурноту. Ходила долго, кругами, но, почему-то, прохода не было. Маша то углублялась в лес, в надежде увидеть современные строения города над парковыми деревьями, то возвращалась назад. Тщетно. Проход не открывался.