Ката – дочь конунга
Шрифт:
– Ты понимаешь? – спросила она девушку.
Ката кивнула.
– Но я сейчас уйти не могу, – предупредила она, – нянюшка наверняка приставила у двери сенных девок, они уйти не дадут, сразу ябедничать побегут.
– А когда сможешь?
– Не знаю, – Ката задумалась, – завтра княгиня приезжает, весь день при ней буду.
– А ночью? – Маше не терпелось покинуть эти стены.
– Ты что! Ночью никак нельзя!
– Почему? – удивилась Маша.
– Ночью лихие дела творятся! Страшно!
– Понятно… –
В это время в дверь стукнули, тут же тяжелая створка отворилась и внутрь вошла дородная румяная девица лет двадцати.
– Катерина Владимировна, – поклонилась девица, – братец просил позвать, соскучились они, желают видеть.
– Ой! – Ката соскочила с лавки, – и правда, я же обещалась брату! Любомила! – обратилась она к девке, до сих пор стоящей в полупоклоне, – подай переодеться и умыться!
Маша смотрела, как суетится Ката. Очевидно, брат был важен для нее, раз она так тщательно собирается. Служанка помогла ей переодеть платье, которое мало отличалось кроем, и только узоры на подоле и запястьях были другие. И вообще, если это и впрямь была та самая Ката, которую ей повезло сыграть на представлении, то одевалась она более чем скромно, в отличие от нее, Маши, разряженной как Василиса Прекрасная.
– Подай венчик, – командовала девчонка, и голос ее был уверенным, сразу видно, что управлять прислугой она научилась давно, – не этот! С кольцами давай! И поршни принеси новые!
Наконец она собралась. Девка-служанка принесла что-то круглое, металлическое, похожее на большое блюдо, встала перед юной хозяйкой и позволила той посмотреть на себя. Маша догадалась, что круглая штука была зеркалом.
– Иди! – отпустила Ката прислужницу, – скажи Магнусу, что я скоро буду!
Когда Любомила вышла, не забыв поклониться перед уходом, Ката присела рядом с Машей.
– Скоро буду, – произнесла она с улыбкой, – обещалась брату, да и сама соскучилась, надо повидать.
– Я подожду, – кивнула Маша.
Ката ушла, и Маша устало отвалилась на бревенчатую стену. Она даже не пыталась анализировать, и вообще, наблюдала все отстраненно, будто смотрела фильм. Сейчас главное не наворотить дел в этом прошлом, Маша помнила про "эффект бабочки", и поскорее вернуться на то место, где ее кинуло во временную дыру. Она устало закрыла глаза. Как вообще ее угораздило?! Слаутин, сволочь, во всем виноват! Втянул в такую
Дверь бухнула снова, и Маша радостно открыла глаза. Но в комнату вошла не Ката, а какая-то женщина средних лет и два мужика. Все трое выглядели угрожающе.
– Она? – спросил один из мужиков.
– Она-а, – протянула женщина, – забирайте!
Мужики двинулись к Маше, и та вскочила, прижавшись спиной к стене.
– Эй, вам
Маша метнулась взглядом по стенам, увидела на одной висящее острием вверх небольшое копьецо, совала его со стены и направила на нападавших.
– Не подходите! – предупредила Маша.
Мужики, не ожидавшие такого отпора, остановились на секунду и оглянулись на женщину. Та махнула головой, чего встали, мол, и они снова двинулись к Маше, только теперь разошлись и приближались с двух сторон. Маша испуганно направляла копье то на одного, то на второго, но, похоже, они в ней угрозы не видели. Один потянулся к копью, и Маша в отчаянии выбросила руку вперед. Острие копья пролетело мимо руки нападавшего и воткнулось ему в бедро. Мужчина издал короткий звук, потом сделал рывок и вырвал копье у Маши из рук. Второй тут же подскочил и заломил ей руки.
– Отпустите, уроды! – Маша брыкалась, стараясь вырваться, но мужик держал крепко, – сейчас ваша хозяйка придет, все ваши тупые бошки полетят! Ты слышишь, крестьянин? Казнят тебя, гада!
Ее как будто не слушали. Женщина, что руководила этой группой захвата, подошла, посмотрела на Машу.
– Тащите в клеть пока, – скомандовала она, – да скажите Зорице, пускай разденут ее, неизвестно, кого эта лиходейка ограбила.
– Никого я не грабила! – воскликнула Маша, – отпустите!
Конечно, ее никто слушать не стал. Мужики подхватили ее под локти и поволокли из горницы. Женщина шла следом и причитала.
– Что ни день, тащит Катька в хоромы всякое непотребие. До этого хоть сироты да убогие были, а теперь уж принялась злодеек в дом приводить… Ох, много ей позволяет государыня княгиня, ох много! Я бы хворостиной по заду, чтобы сидела тихо, молилась да за братом ухаживала. А то распустили девку, кто ее замуж-то возьмет, такую шальную?
Мужики потащили Машу вниз по ступеням, а женщина пошла дальше по длинному коридору, продолжая горестно причитать, качая при этом головой. Машу приволокли в нижние этажи, где совсем не было окон, и забросили в одну из каморок, захлопнув за спиной дверь. Скрипнула железная щеколда. Маша встала с колен, потирая локоть, которым сильно ударилась при падении, подошла и толкнула дверь в надежде, что она окажется хлипкой. Дверь не шелохнулась.
3.
Слезы прыснули из глаз, и она, чтобы не разреветься в голос, часто задышала, стараясь проглотить горячий ком в горле. Вот влипла так влипла! Маша пнула тяжелую деревянную дверь, потом еще раз, с размаху, яростно, высоко поднимая ногу и врезаясь в доски тонкой подошвой сапожка. Дверь только глухо постукивала, видно все же где-то примыкала не очень плотно. Маша пинала дверь пока не обессилела. Наконец она выдохлась, на последнем издыхании выругалась от души и присела на корточки у стены.