Ката
Шрифт:
Окончив телефонный разговор, Ката бродила по гостиной, открывала ящики, где хранились подставки под стаканы, кольца для салфеток и сервизы для званых обедов, которые они никогда не проводили, – а затем села у стола и огляделась вокруг. Если все ее ощущения один раз уже стерлись начисто, то где гарантия, что и сейчас не произойдет то же самое и что через несколько дней или недель она уже не будет помнить ничего из этого дня? Уборка квартиры, радио «Бильгья», разговор с Кольбрун – все это так же быстро канет в никуда…
Ката щурилась
Когда она в следующий раз устроит генеральную уборку – если вообще устроит, – то обнаружит под диваном этот апельсин, но не будет помнить, как он туда попал, а решит, что блюдо с фруктами кто-нибудь задел и он сам скатился туда. При этом в глубине души она будет знать, что это не так, но исправить память не удастся – ведь все связи будут разорваны, сердце и мозг больше не будут работать в унисон, и, может быть, по-другому уже не станет. Такова жизнь в доме, где поселяется горе; таков колун, отваливающий человека от самого себя.
Несколько дней спустя раздался звонок в дверь. Ката осторожно выглянула на улицу из окна кухни, потуже затянула пояс халата и открыла. На пороге стояли мужчина в пальто и седая сотрудница полиции в униформе. Мужчина представился как Хильмар, а женщина – как Сигрун. Ката впустила их, сощурила глаза на женщину и спросила, не встречались ли они раньше.
Та кивнула.
– Я приходила сюда в первый вечер, чтобы объяснить вам, чем мы занимаемся.
– Мы не помешаем? – спросил Хильмар, и Ката смутно припомнила, что раньше тоже видела его улыбчивую физиономию, и этот рот, уголки которого искривлялись кверху и заканчивались где-то далеко под глазами…
Она ответила, что как раз собиралась в ванную – чтобы как-то объяснить, почему это она в халате, – и проводила их в гостиную. Пока наливала кофе, они болтали о погоде и о птицах. Хильмар сказал, что с самого утра пытался дозвониться до них с Тоумасом.
– Его нет дома. А мой мобильник отключен.
– А домашний телефон? Сломался?
– У него определитель номера испортился. А я отвечаю, только если знаю, кто звонит.
– Лучше всего, если б нам удалось поговорить с вами обоими сразу. Но дело срочное, так что мы все равно решили зайти.
– Его вы нашли бы в больнице. Он снова вышел на работу.
– Какой молодец! А вы?
Ката помотала головой.
– Я все еще на больничном… А вы сейчас без пастора? Не помню, как его зовут…
– Нет, пастор не с нами, но это не значит, что новости у нас радостные.
– Да я радостных и не жду.
Ката попросила извинения, поднялась наверх и оделась, второпях
Ката закурила и попросила их перейти к делу. Сигрун открыла небольшой рюкзачок, извлекла оттуда предмет, запечатанный в пластиковый пакет, и выложила на стол, а Хильмар попросил подтвердить, действительно ли его содержимое принадлежало Вале.
В пакете был ключик.
– Где вы его нашли? – спросила Ката. Ключик висел на тоненькой серебряной цепочке, которую Вала покупала, когда они ездили в отпуск в Италию. Цепочка была разорвана. Ката почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, – и сморгнула их.
– На этот вопрос я отвечу потом, если можно, – сказал Хильмар.
Он начал рассказывать о результатах вскрытия и образцах тканей, которые послали в Норвегию. Потом замолк и посмотрел на Сигрун.
– Я понимаю, что это неприятно, – сказала та, – но нам необходимо спросить вот о чем. Известно ли вам, чтобы ваша дочь когда-либо причиняла сама себе ущерб? Страдающие девочки-подростки иногда щиплют себя или наносят себе телесные повреждения разными предметами. Например, ножницами или иголкой.
Ката помотала головой.
– Абсолютно точно, нет.
– Вы никогда не находили у нее в комнате острые предметы? Что-нибудь, про что можно было подумать: «Странно, что это у нее, а не, например, в ванной?»
– Я же сказала: нет.
– Я спрашиваю об этом, потому что это могло бы помочь следствию. Мы смотрели больничную карту вашей дочери… И проанализировали все случаи, когда она подвергалась какому-либо оперативному вмешательству в больнице. Вот. – Сигрун извлекла лист бумаги и подала Кате. – Прошу вас тщательно ознакомиться с ним.
Ката взяла лист и пробежала глазами список; он был коротким.
– И что?
– Есть ли что-нибудь, чего в этом списке не хватает? Можете не отвечать сразу. Но если хорошенько вспомнить – как вы думаете, были ли какие-нибудь операции, которые забыли внести в карту? Скажем, много лет назад, когда она была еще совсем ребенком…
– Нет, – ответила Ката. Она ничего такого не помнила. И собиралась уже вернуть список, но Сигрун велела оставить его себе: она может посмотреть его позже, если захочет.
– Ваша дочь ходила с вами или с вашим мужем на работу в больницу?
– В каком смысле?
– Некоторые родители показывают детям, где работают. Или им не с кем оставить детей и приходится брать их с собой на работу на несколько часов…
– Нет, я ее с собой не брала.
– А ваш муж, Тоумас?
– Почему вы спрашиваете? Какое это имеет значение?
– Давайте успокоимся, – сказал Хильмар, по-прежнему улыбаясь.
Ката потянулась за сигаретой, зажгла ее и спросила, что они от нее скрывают.