Катализ
Шрифт:
— Стопроцентный, — улыбнулся я и, выдержав томительную для них паузу, пояснил: — Сибр, управляемый на расстоянии. А в сибре — гештальт Брусилова.
— И в случае непринятия нашего условия Брусиловы стройными рядами и с сибрами в руках завоевывают мир, — Альтер сиял.
— Постой, — сказала Ленка, — и что же, ты собираешься, прежде чем идти наверх, раскидать по всему миру неработающие сибры со своей копией?
— Во-первых, не только со своей, — изящно подправил я, — в каждом сибре я буду вдвоем с тобой, одному мне грустно.
— Ну и глупость получается. Москву оцепят и всех до одного выловят. Мне сразу показалась наивной твоя идея о перехлестывании сибризации через границу.
— И напрасно. В Москве на каждом шагу границы. Ты забываешь, Малышка, про посольства.
Ленка прикусила нижнюю губу и ошарашенно молчала.
— Лихо, — сказала за нее Алена.
— Весьма, — согласился Альтер.
И тут Ленка словно проснулась:
— Ребята, да это же политический бандитизм!
— Чепуха, — возразил я.
— Да ты что, — накинулась на меня Ленка, — ты считаешь, это нормально, вот так со свиным рылом, да в калашный ряд?!
— И вообще, — вспыхнула Алена, — сибровики вы зарвавшиеся, этот ваш «убр» — это не шантаж!
— В каком-то смысле, да, — раздумчиво проговорил Альтер. — но я не вижу другого выхода.
— Да погоди ты с выходом, — обозлилась Ленка, — тут и входа-то никакого не видно. Ты что, значит, считаешь, что мы четверо, а юридически вообще только двое, имеем право решать судьбу человечества? Ты так считаешь?
— Да, я так считаю, — твердо сказал Альтер. Потом помолчал и добавил: — Виктор, ты, наконец, созрел для того, чтобы ответить этим женщинам? Колдун чертов!
И я понял, что созрел.
— Альтер, — сказал я. — Малышка. И ты, Аленка. Слушайте меня внимательно. Нам с вами ничего не надо решать. По той простой причине, что мы уже все решили задолго до появления Апельсина. Изобилие нужно людям, и мы дадим им сибры. Ты спрашиваешь, вправе ли мы решать за всех. Думаю так: не больше и не меньше, чем любые другие ответственные или безответственные товарищи. Но Апельсин достался нам, и передоверять его кому-то просто неразумно. Что же касается, наших конкретных действий, то тут я полностью согласен с Альтером.
— Еще бы ты был с ним не согласен! — улыбнулась Ленка.
— Почему бы и нет? — возразил я. — Запросто могу не согласиться. Альтер, скажи что-нибудь.
— Садись писать обращение к правительству, волшебник.
— Не согласен! — радостно закричал я. — Буду печатать сразу на машинке, и поэтому сначала пойду к соседке за этим замечательным устройством.
Встряска
…Машина — это всего лишь машина, а не волшебная палочка!
А потом Альтер захотел курить.
— Ну что ж, — сказал я, — сгоняй за сигаретами.
— Послушай, брат мой
И я согласился, что пора.
На улице было шумно. Интересно было на улице. Обыденно. Совсем не так, как будет очень скоро и уже навсегда. Проехал автобус, обдав меня ядовитыми газами. Прошла мимо плохо одетая женщина. Ветер гнал по пыльному асфальту окурки, спички, грязные бумажки, кусок мятой газеты. У винного отдела стояла очередь.
Я зашел в магазин и купил в штучном пачку «герцеговины флор», дороже ничего не было. Выйдя, я закурил и некоторое время постоял у входа, на приступочке, наблюдая угрюмую очередь в сакраментальный отдел. Очередь была страшненькая. Не вся, конечно, но в большей своей части. И я впервые задумался, с ужасом задумался, что станут делать с сибром люди. Вот эти, например, люди, которые сейчас обреченно, сосредоточенно и бессмысленно стоят в очереди за вином.
Курил я редко, и потому с трех-четырех затяжек чувствовал обычно легкое головокружение. А тут выкурил целую сигарету — и ничего, кроме привкуса дыма во рту. Но задуматься над этим не успел, отбросил от себя, как и предыдущие невеселые мысли.
Мои сибровики накинулись на сигареты и, затопив комнату сизым колыханием тумана, принялись на перебой излагать свои последние идеи. Это была жутко детективная история о том, как нас будут держать под арестом, как будут вытягивать из нас имена сообщников и места, где спрятаны сибры, какую технику и химию применят к нам для этого, и о том, как мы все равно ничего не скажем, потому что раскидаем сибры таким образом, что сами не будем знать, где они. И все это была страшная чепуха. А потом Альтер задал очень правильный вопрос:
— А куда ты, собственно, думаешь идти, Витек? В милицию или в Академию Наук?
— Да нет, — сказал я, — милиция нас сама найдет, если надо будет. И академия подключится на соответствующем этапе. Идти надо выше, гораздо выше.
— Согласен. Но как? С парадного входа? Это то же самое, что в милицию. Даже хуже.
— Разумеется, не с парадного входа. Только через знакомых.
— А-а, ну это запросто! — сказал Альтер. — У меня как раз есть пяток знакомых в Политбюро. А у тебя?
— Ценю твое остроумие, но лучше давайте все вместе вспоминать.
— Ну… — предложила Ленка, — у Машки отец — начальник главка.
— На худой конец сойдет, — сказал я, — но слишком долгая получится цепочка. Хотелось бы… О! Ведь у Валерки дядя завотделом в ЦК.
— А кто-то тут недавно говорил, что Валерка противный, — лукаво заметил Альтер.
— Беру свои слова обратно, — улыбнулась Ленка.
Еще минут пятнадцать мы обсуждали подробности моего визита к Валеркиному дяде, а потом Альтер уже привычным жестом потянулся к пачке и случайно заметил, что осталось всего две сигареты.