Катавасия в Анденнах
Шрифт:
Самолет пронесся на бреющем полете впритирку с шоссе, и очередь из пулеметного ствола разнесла в щепки кору узловатого дуба-великана, глубоко впечатав в его ствол буквы Д. А. А потом он принялся метать над машиной мертвые петли.
Майор взялся за ручку корзинки с аппаратом Морзе и послал в эфир несколько отрывистых сигналов, причем Адельфину они показались тарабарщиной. Да и где уж ему, моржу ушастому, было уловить хоть словечко, когда он не знал азбуки. Телеграфный же аппарат в Кадил-лачке был передатчиком с на удивление мощными выходными данными и легко перекрывал те трубные звуки, что неслись
В следующий миг истребку надоело летать вокруг да около, и, набрав высоту, он стремительно растворился в облаках.
Погода стояла — чудесней не придумаешь. На ясное до дна сине-зеленое небо просто невыносимо было смотреть. Вот отчего им любовался только близорукий Адельфин. Для остальной троицы погода была как погода, и точка. Далеко-далеко было слыхать, как перепелки на дубах свистели и свиристели на зубах хрустели, а может, и наоборот.
Наконец слово взял Антиох Тамбретамбр.
— Дундурек это, вот кто!.. — прошептал он, выжимая педаль сцепления, чтобы оборвать визг в коробке передач.
Теперь пассажиры могли расслышать, что он там шепчет.
— Небольшой урок истории! — зычным голосом объявил Майор и повернулся лицом ко всей шатии.
Глава XXIII
Не Северная, но Америка
— Как кое-кто догадывается, — начал урок Майор, речь пойдет о небезызвестном Дундуреке Атлантипе.
Тут он прикусил язык при воспоминании о незабываемых приключениях. Перед его мысленным взором предстал невеликий городишко в Андах, где Дундурек верхом на мулете, редкой помеси мула муллы с буйнопомешанным мулатом, луженой глоткой распевал гимн древних ацтеков, собирая под свои знамена несметную рать.
Инком он был из ряда вон выходящим. Как-то раз вышел он поутрянке из дому, а вечером вернулся под щитом, на котором победно притаранил головы ста одиннадцати врагов нации. Антиох с Майором так душевно оттянулись втом памятном набеге, что пришлось им срочно рвать когти из страны, однако Дундурек регулярно — не мытьем, так катаньем — не давал им забыть о себе.
Мыслимое ли дело, подумалось ему, простым человеческим языком описать те баснословные подвиги. И Майор закончил экскурс в историю такими словами:
— Я все сказал.
Имеющие уши Адельфин и Серафимьо услышали. И поняли одно: среди них присутствует тот, кто не нуждается в комментариях.
Глава XXIV
Улетный кот
В девять часов вечера миниатюрная горничная Господина Брюзгальтера, толстого ювелира с улицы Даранац, высунула голову в окно, желая убедиться, что Йаккопо Бедакурриц, ейный хахаль, ее поджидаючи, стоит столбом в условленном месте у четвертого дорожного знака. Она едва успела протянуть руку и схватить на лету и за шкирку дико домашнего котяру неопределенной масти, совсем недавно отрикошетившего от передка шикарной белоснежной тачки и витающего в облаках с поднятым трубой хвостом. В результате легкого сногсшибательства он не повредил себе ничего, кроме хвостового оперения.
Летучий кот появился на свет от скрещивания Мируса Первого с дальним родственником плода любовных игр между курицей и кроликом, о чем поведал нам Реомюр на страницах
Миниатюрная же горничная (по имени Марья) предложила коту чашечку лекарственной ромашки, от которой тот не отказался, преисполненный признательности, и спустилась к своему любовнику, который от нее не отказался, преисполненный признательности.
А Майор со товарищи — ибо то были они — шуровали по хитросплетенным и плохо мощенным улицам города. Обогнув церкву, они окончательно потерялись из виду на пустынной дороге, и лимузин застопорил у двери с низкой притолокой. У двери, аккуратно отделанной муниципальными объявлениями.
Глава XXV
Подземелье
Четверо мужчин молча вылезли из тачилы и молниеносно прошмыгнули в пройму двери, — не устояв под шквалом критических замечаний Майора, она открылась настежь, даже не пикнув. Туда же своим ходом проследовала легковушка Кадиллак. Она умела хорошо себя везти и источала запах козла. Лишь только они продвинулись на несколько метров, дверь обиженно захлопнулась с густым скрежетом, и Антиох повернул первый попавшийся под руку выключатель. Полился сладчайший музон. Заработала радиостанция Теэссэф. Антиох пошарил как следует и в конце концов нащупал другой выключатель. На этот раз настоящий. Раздался чуть слышный щелчок, и пол уехал из-под ног четверки друзей; весь их квартет ухнул в пустоту.
Падение было скоротечным, зато контакт с каменным полом мрачного подземелья оказался не столь уж бесполезным. Адельфин, к примеру, посеял белую беретку, хотя отчетливо помнил, что по привычке натянул ее на уши. А Майор отреагировал круто — круче могут быть только яйца. Для него это было делом принципа. Выхватив из кармана гранату, он зафигачил ее в глубины подземелья. Матовая вспышка, и... на Серафимьо градом посыпался строительный мусор, ему не хватило смекалки остаться в лежачем положении.
Адельфин прощупал левый ГЛ8Э побратима и удалил наиболее крупные бульдики, тогда как Антиох почел своим долгом вкратце прояснить ситуацию. Он сунул руку в брюки, извлек сильный электрический фонарик и так шуганул пучком ослепительного света окружающие потемки, что те всем скопом попадали в обморок.
Местечко было то еще. Темно-синие дерьмотиновые обои, все в брызгах селитры, лентами свисали со свода, раскуроченного взрывом гранаты, и теряли спои концы на земле, в груде хлама и зарослях растений, а говоря точнее — в шапках для чайников, в камнеломке и в пупочной траве, использованной не по назначению врача... В одном углу можно было даже наткнуться на расстроенный саксофон, в раструбе которого свила себе гнездышко семейка прусаков. Подземелье имело форму прямоугольника с облупленными стенами, выложенными то ли бутовым, то ли отборным рвотным камнем.