Катины секреты. Интимный дневник о том, что волнует каждую
Шрифт:
Мы сидели на полу, пили шампанское и дотрагивались друг до друга, захватывая всё меньше одежды и всё больше кожи.
Ты никогда не знаешь, каким будет ваш первый секс. Романы, которые начинаются с постели, лишены этого хрупкого предвкушения, ореола загадки. Интуиция редко подводит на уровне сексуального вайба, совпадения ваших энергий, но может подвести тысяча телесно-физических нюансов. Я ни разу не дотрагивалась до его члена и даже не знала, что меня ждет. Были сомнения из-за расовых стереотипов (он был наполовину корейцем), но, к моему удовольствию, опасения не оправдались.
Я надела то же боди, которое
Слава стянул с меня джинсы, кофту и долго трогал, не раздевая полностью. Зимой, в этом черном купальнике, извиваясь на деревянном полу под его руками, я чувствовала такое нарастающее, сносящее крышу вожделение; не было ни мыслей, ни страхов, ни слов, только расширенные зрачки.
А потом он резко поднял меня на руки и кинул на спину на кровать. Расстегнул кнопки на намокнувшей ткани боди, вставил.
Этот момент, когда в тебя первый раз входит новый член. Как будто разом, до основания, затыкает нехватку, дефицит, минус, спровоцированные игрой гормонов.
Обычно чем дольше ждешь этого момента, дразнишь его (а по сути, себя саму), тем ярче этот взрыв внутри, пусть всего лишь на первые пару мгновений. Ты впускаешь в себя нового человека, и если это действительно твой партнёр, ощущение, как будто тебя трахают первый раз в жизни. Как будто ты вообще первая девушка на планете Земля, которую трахают живым членом. Об этом глупо упоминать, потому что звучит как дешёвый треп в стиле «ты у меня первый», но по ощущениям это именно так.
Мне понравился его член, он так круто меня заполнил. Слава начал ебаться, смотря в глаза. Я полюбила взгляд этого мужчины, когда он меня трахал, такой серьёзный, внимательный, жёсткий.
Мы занимались сексом так же круто, так же органично, без стеснения и напрягов, как разговаривали. Он хорошо чувствовал моё тело, мы совпадали на уровне запахов, звуков, тактильности, половых органов – было круто во всех позах, как будто сложился пазл.
Мы не добрались ни до бассейна, ни до джакузи, ни до спа – заказали суши прямо в номер, ели, ебались, чилили и ебались снова на этой большой кровати. Когда сил больше не осталось, он вырубился, а я не могла уснуть до утра из-за храпа – это был полный провал, ребята, такая здоровенная капля дёгтя, но это не помешало начать утро с минета и чуть не продолбать завтрак. И спасибо молодости за возможность восполнять недостаток сна сексом.
Потом мы завтракали в стеклянной ротонде, залитой солнцем, я набрала полный стол, как типичный русский турист, и Слава смеялся, что я не смогу даже половину съесть, и я действительно не смогла, зато пару раз ходила за фруктовой добавкой и принесла кучу его любимых киви, от которых потом сводило рот.
«Бумеранги» на фоне бассейна, пара совместных селфи на Финском заливе – на нём эта мегадурацкая шапка с пингвинами (кто вообще в 28 носит мультяшные шапки?). Ветер задувает в уши – плевать на не прошедший до конца трахеит и кашель! Идти, держась за руки, по этому хрустящему под ногами снегу. Такая полнота, абсолютность счастья. Такая близость.
«Такое чувство, что ты была здесь всегда», – скажет он, когда мы будем ехать обратно, через Кронштадт, мимо дамбы. Я положу ступни ему на член и начну массировать его прямо в пути. Считается, что это небезопасно – пускай. После этих выходных не захочется расставаться.
Глава 3
В которой я уезжаю к парню, будучи влюбленной
Роман со Славой стремительно раскручивался на фоне снежного ноября, кроватей king size [37] в гостиничных номерах и переписок с Джо. День отъезда в Берлин приближался.
37
Кровать большого размера (от англ. king size – «королевский размер»).
Картинка в голове, которую я тщательно выстроила в начале осени, рушилась. Тогда мне всё время казалось, что можно перехитрить жизнь своими сложновыебанными планами. Что можно получать любовь и дружбу в одном месте, классный секс – в другом, деньги – в третьем, интересное дело – в четвёртом. Но многоходовки с миром не работают, и моя душа всегда это знала, хотя мозг долгое время пытался её заткнуть. Мир шире и больше любых человеческих планов. Он предлагает попутный ветер всем, кто прекращает играть в эту увлекательную игру с нелюбимым. Кто отказывается от всего, что меньше его души, не прося ничего взамен, не ожидая гарантий, не требуя уверенности в завтрашнем дне.
Но быть спонтанным, быть лёгким, идти за голосом сердца – задачка не первого уровня сложности. Почему я не отказалась от поездки к нелюбимому мужчине, хотя по уши была в другом?
Во-первых, даже влюбившись в Славу и охрененно проводя с ним время, я не переставала испытывать теплые чувства к Джо. Это не романтическое чувство, скорее, я любила его душу душой (немного попахивает самообманом, но мы правда общались на одном языке, говоря при этом на разных). Может быть, если бы жили в одном городе и у нас было бы чуть больше времени со всем разобраться, мы бы стали крутыми друзьями. Но формат Питер – Берлин всё запутал и усложнил.
Во-вторых, невозвратные билеты уже были куплены, и отказываться от всего было глупо. Мне нравилась идея провести месяц в Берлине, это был интересный экспириенс. Хотелось сменить город, вид из окна, окружение. Пластинку в своей голове. Музыку на танцполе.
В-третьих, я ничего не обещала немцу. Мы не договаривались о верности на время наших долгих разлук, главным казалось не ранить друг друга.
В-четвертых, роман со Славой не был чем-то серьезным в общепринятом понимании. Мы не встречались. Общение каждый день, милые прозвища, частые встречи, охуенный секс, забота – да, но это не были отношения. И он постоянно напоминал об этом, говоря «мы так кайфуем вместе», «мне не нужно ничего серьезного», «я так рад, что ты не ебешь мне мозги».
А что я? Я просто была в моменте. Честно, это был, наверно, единственный раз в жизни, когда я не строила никаких планов, ничего не прогнозировала, ни о чем не переживала.
Я жила в настоящем, просто получая удовольствие от того, как он долго няшит меня в машине, прежде чем отпустить домой, желает мне доброго утра раньше, чем я проснулась, так дебильно целуется, не открывая рта и вообще не давая засунуть в него язык.
Я пишу это год спустя, и многие детали уже стерлись из памяти, но это ощущение момента, потока, радости до сих пор всплывает в памяти, как только я вспоминаю о нём. Было что-то по-детски игривое, искреннее в нашем романе, несмотря на весь тот безумный секс, который мы творили. Никто никому ничего не обещал, и от этого любая встреча приобретала особенную остроту момента.