Каторга

Марк Валерий

— Ты что, тоже тут самый умный нашелся? — Тормоз, поигрывая запасной стойкой, подошел к Деду. — Тебе ясно сказано?

— Мля, жалко, не замочили мы тебя давеча, — хихикнул Лысый, доглотал остаток похлебки и отставил тарелку. — Слушай, Тормоз, а пошли с нами?

— Куда?!

— В люк. Там тихо, спокойно, без вони, уродов нет никаких…

Тормоз ударил Лысого ногой в голову. Лысый успел увернуться, удар вышел вскользь, Лысого отбросило в сторону, на острые камни. Гнус подскочил к Лысому, ударил его сапогом в ребра — Лысый, крякнув, перевалился

на другой бок и, согнувшись, затих.

— Я сказал, черепа, — процедил Гнус. — Все.

Он повернулся к Умнику, который поднялся и стоял, чуть согнувшись, держась рукой за стойку.

— А ты, паскуда, еще одно слово вякнешь, прикончу. — Гнус выхватил стойку и сунул ему под нос. — Понял?!

— Понял.

— Ах, сука! Я же сказал, слово, и…

Гнус замахнулся, Умник отдернулся, зацепил пяткой камень, повалился назад. Страшный удар, который должен был размозжить ему череп, пришелся в стойку. Балка выскочила из крепления и обрушилась, мелькнув у Умника прямо перед глазами. Череп Гнуса раскололся орехом, каска рассыпалась двумя половинками. Кровь и мозги жижей ляпнулись Умнику в переносицу. Балка воткнулась в отвал, за ней просела опалубка, похоронив Гнуса в месиве обломков и камня.

Дед с Лысым успели спастись — они бросились вон, как только стойка звякнула. Когда грохот осел и пыль опустилась, Дед приблизился к заваленному участку и стал осторожно оттаскивать камни. Лысый пришел на помощь. Через десять минут они вытащили из-под завала Тормоза, за ним другого напарника. Тормоз был целиком в лепешку, но еще дергался, второй, похоже, был мертв. Дед ощупал туловище и сказал:

— Этому все. Боюсь, что Умник, наконец, доумничался…

— Это рука провидения, — хихикнул Лысый, обшаривая карманы Тормоза и второго напарника.

Тормоз очнулся, открыл глаз — второй уже вытекал — застонал, громко, мучительно.

— Надо же, какая гнида живучая, — хихикнул Лысый снова. — А жалко, все-таки, Дед. Что-то и мне захотелось узнать, за что это нас сюда. Что мы, кому, где и когда.

— Надо было мне самому его придавить, как слепого щенка, пока еще не разобрался, что тут к чему, — покивал Дед без улыбки. — Ведь это такой разврат, что не успеешь и оглянуться. Ему, видишь ли, уже интересно, что мы, кому, где и когда. Засохни, Лысый, заткнись.

— Ладно, Дед, ладно… Разврат-то на самом деле нешуточный. Думаешь, я не вижу, как и тебе теперь интересно? Нет, Дед, а все-таки жалко этого идиота. А что, если бы он и правда расшифровал всю эту пакость? Все эти циферки и крючочки?

— Лысый, ты взрослый вроде как человек… Тьфу ты, вот ведь зараза! В общем, заткнись. Умник на нашем участке, мы должны его раскопать и убрать. Ты видел, кто сегодня дежурный?

— Еще бы, — гигикнул Лысый, ворочая камни. — Сейчас будет орать, что мы, толстые жопы, не справились, пока обед. — Они растащили камни, поставили запасную подпорку, закрепили просевшую кровлю, выскребли Гнуса. — С-сука, пообедать не дал спокойно. — Лысый пнул окровавленным сапогом разбитое туловище.

Он отбросил еще пару

камней и выпрямился. Из завала, из хлама и крошева, выкарабкался пыльный изгаженный Умник. Он выбрался из какой-то невероятной норки, которая образовалась под упавшей кровлей между камнями, выпрямился и стал отряхиваться.

— Я чуть не уссался! — загоготал Лысый.

Дед засмеялся с ним, подошел к Умнику и треснул его по плечу.

— Вот ведь с-сучонок! — Дед треснул его еще раз. — Ты что, заколдованный?

— Я здесь ни причем, — усмехнулся Умник, снимая каску и трогая повязку, на которой никак не засыхало пятно. Как обычно, он осмотрел кровь на пальцах, надел каску, посмотрел на Деда и Лысого без улыбки.

— А кто?

— Помнишь, Лысый, я тебе говорил про закон?

— Про какой там закон?

— Помнишь, помнишь. Ты думаешь, я так просто споткнулся?

— Не понимаю!

— Это говорит о том, что я все делаю правильно. Все говорю правильно, и все правильно думаю.

— Умник, я тебя сейчас огрею вот этой вот стойкой, и никакой закон тебе не поможет! — Лысый дернул Умника за плечо. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что если ты на своем месте, и делаешь то что и должен, с тобой никогда, нигде, ничего такого не произойдет. Так что не парься, Лысый, не парься. Сегодня мы, я думаю, кое-что накопаем. Я, кажется, догадался, как нам расшифровать циферки.

— Ладно, Умник. Какой-то ты заколдованный, я уже понял, и что с тобой ничего серьезного не случится, пусть так, может быть. Но вторую-то дырку в башке схлопочешь, как пить дать.

— А что делать. — Умник потрогал повязку. — Издержки агрессивной среды.

— Агрессивной среды, гы-гы-гы.

— Для каждой агрессивной среды, Лысый, есть своя техника безопасности. Если ее соблюдать, то выживешь, и даже сможешь нормально функционировать.

— А где ее взять, эту твою технику безопасности? В учебниках про нее не пишут.

— В учебниках пишут про все. Нужно просто читать уметь. Соображай, что тебе надо, конкретно, читай и смотри, что к этому пригодится?

— Соображай… Легко сказать. Вот что надо, чтобы не получить дыру в голове?

— Ну, сначала эту голову надо иметь, Лысый. Пусть даже и лысую, главное голову. А будет голова, будет и техника безопасности.

— Но у меня-то есть голова!

— Пусть даже в ней и дерьмо, неважно, — захохотал Дед.

— Ну вот и соображай…

Они остановились у люка.

— Умник, а как этот вот люк согласуется с твоей техникой безопасности? — Дед стукнул ногой в железо. — Вторую дырку в башке ты ведь из-за него чуть не выхватил?

— Чуть-чуть не считается, Дед. — Умник отодвинул тяжелую крышку и переступил порог. — Мир устроен в двоичной системе, «да» или «нет». Если переделать твою любимую фразу, то один раз уже пидорас.

— Что ты имеешь в виду? — Дед почесал затылок. — Что мы все пидорасы?

— Да.

— И что же нам теперь делать?

— Искать утешения в другом правиле.