Каторжанин
Шрифт:
— Сейчас я вам устрою братание, бляди… — я алчно ухмыльнулся, выхватил пистолет из кобуры и пинком снес с петель двустворчатую дверь.
В лицо резко ударило спертым сигаретным дымом, дешевым парфюмом и почему-то запахом кислой капусты.
Сидевшие за столом недоуменно уставились на меня и солдат, ввалившихся следом в зал.
Один из японцев вскочил и потянул из кобуры револьвер.
Сухо треснул маузер, и он рухнул прямо на стол, со звоном роняя посуду на пол.
Остальные офцеры так и остались сидеть. Девицы сначала завизжали, но тут же заткнулись.
— Серьга, живо наверх,
Японцы дисциплинированно молчали, настороженно пялясь на меня узкими глазами. Но тут, один из русских, тощий козлобородый брюнет с нервным породистым лицом, вдруг гневно прихлопнул ладонью по столу и заорал фальцетом:
— Ма-а-алчать! Что вы себе позволяете? Боевые действия закончены! Вы нарушаете приказ генерал-губернатора Ляпунова о полной капитуляции!
Толстяк за стойкой под шумок попытался слинять через боковую дверцу, но схлопотал по морде прикладом от одного из ополченцев и тихо скуля забился под стойку.
Я поощрительно улыбнулся, после чего подошел к брюнету, ухватил его за воротник черного чиновничьего сюртука и прямо через стол притянул к себе.
— Что ты сказал, сучий потрох?
— Вы… вы… приказ… нарушать… — постукивая зубами и отчаянно заикаясь, замямлил чиновник.
— Назовись, живо.
— Коллежский а-асессор… М-маслов…
— Ты слышал, что я сказал, коллежский асессор Маслов?
— Н-нет — просипел чиновник, но тут же признался. — Д-да…
— Ну вот, а я думал глухой… — я вытащил его из-за стола, отволок в угол, одним движением перерезал глотку от уха до уха, после чего небрежно оттолкнул от себя.
— Хр-ы-ы-ыхр… — жалобно хрюкнув, Маслов упал на колени, зажал ладонью гортань и медленно повалился набок
В зале мерзко завоняло дерьмом и кровью, девицы истошно взвыли, но через мгновение опять замолчали. Один из русских, бородатый тучный мужик, в полковничьем мундире начал громко икать. Второй — беззвучно открывал и закрывал рот, словно рыба на берегу. Остальные подавленно молчали. Японцы внешне все еще оставались бесстрастными.
— Разоружить и всех мордой в пол, — спокойно приказал я. — И наших тоже.
— Так-так… — в зале появился Стерлигов, обвел русских тяжелым взглядом и иронично протянул. — Кого я вижу? Господин Зальца, вы ли это? О! Господин Домницкий? Мнится мне, что здесь попахивает изменой…
— Чуть позже, Борис Львович… — шепнул я ему.
Неожиданно, наверху послышался шум и топот, а через несколько минут солдаты сволокли вниз двух связанных порванными простынями японцев в исподнем, одного помоложе и второго, сухого и подтянутого, гораздо старше возрастом, с узкими щегольскими усиками на лице с резкими азиатскими чертами. У этого голова была сильно разбита, а на нательной рубахе расплывалось больше пятно крови.
— Мальца нашего срубил… — Серьга тряханул пожилого за шиворот и показал мне саблю с богатым эфесом. — Совсем срубил. Сунулся Фролка поперек батьки… Еще Алехина посек, но несильно. Ну, мы его в штыки и приклады взяли. Больше никого наверху нет, кроме бляди одной. Ее сгоряча тоже приложили, валяется…
Я зло стиснул зубы. Вот и первые потери. Жалко парнишку… но уже ничего
— Хорошо, теперь займись наблюдением за улицей, кто появится, сразу доклад, — отдав приказ унтеру, я шагнул к японцам. — Кто понимает русский язык?
Ни один из офицеров не ответил, но все русские красноречиво разом посмотрели на японцев.
А полный чиновник в мундире судебного ведомства услужливо подсказал.
— Двое, вон тот… молодой в очках и тот, худой… лейтенант вроде…
— Поднять, — я показал на лейтенанта, дождался пока его поставят на ноги, после чего задал вопрос. — Представьтесь…
Тот нехотя ответил:
— Лейтенант Мацуи Таэда.
Я глянул ему в глаза и лениво процедил:
— Правила простые, отказ отвечать — долгая мучительная смерть, согласие — жизнь.
Тот криво усмехнулся и коротко, в тон мне, ответил:
— Первое.
— Как угодно… — я приобнял его левой рукой, правой всадил нож в пах, рванул кверху, вспарывая живот и оттолкнул от себя.
Сипло втягивая в себя воздух, японец повалился на пол. Я жестом приказал ополченцам оттащить его в сторону и показал на прапорщика в очках с тонкой золотой оправе.
— Теперь этого.
Японец покосился на судорожно сучившего ногами лейтенанта. По его красивому лицу с почти европейскими чертами, крупными каплями скатывался пот.
— Условия понятны? — вежливо поинтересовался я у него. — Ответите на мои вопросы и вас не расстреляют.
Прапорщик бросил красноречивый взгляд на остальных офицеров.
Я все понял и приказал отвести его в подсобку.
— Итак, для начала меня интересует сколько в Тымово постов и патрулей, их маршруты, а также количество и расположение японских солдат в поселке. Поспешите, у меня нет времени.
Прапорщик кивнул и зачастил почти без акцента.
— Я только переводчик, но все что знаю обязательно скажу. В Тымово осталось меньше роты солдат, это около восьмидесяти человек, при двух орудиях и пулемете, они расположены в казармах охраны каторжной тюрьмы. Посты на въезде и выезде из поселка, патрулей… две… нет, три группы, по три человека, сменяются они в тюрьме… маршруты оттуда начинаются, но как… как они следуют, я не знаю, честно, здесь всем командует сёса Ояма… то есть, майор Ояма, только он решает. Он внизу, со всеми… но, боюсь, от тоже откажется отвечать. Ояма — самурай, как у вас говорят, белая кость. А я не разделяю взглядов старого сословия, я против этой войны… меня просто призвали… да, я люблю ваш народ, привык уже, учился в Санкт-Петербурге, в университете, на философском факультете…
— Похвально, прапорщик, — я ободряюще кивнул японцу. — Что здесь делают русские?
— Мы их везли из Александровского поста в Корсаков, чтобы отправить в Японию… — быстро доложился японец. — Они давно сотрудничают с нами… — а потом добавил. — Наверху был тюса Огава, это значит подполковник, со своим адъютантом, он представитель Генерального штаба Японии. Огава тоже самурай, очень высокомерный, он даже отказался сидеть за столом с вашими… с вашими предателями. Женщины — частью местные, частью из Александровска… простите… они шлюхи. Местных жителей и пленных… ну, тех кто остался в живых… заперли в тюрьме…