Шрифт:
Письмо к читателю
У молодого человека имеется немало различных мечтаний, начиная от желания посетить неведомые ему миры и заканчивая обладанием вечной молодостью и бессмертием.
Путешествие в мир прошлого – одно из таких мечтаний. Во все времена юношам и девушкам хотелось хоть на миг вернуться в прошлое. Чем это вызвано? С одной стороны исправить в прошлом что-нибудь такое, мешающее жить счастливо в нынешнем времени, с другой удовлетворить свое любопытство – заглянуть в жизнь своих далеких предков и народа
Путешествие во времени, вопреки утверждениям скептикам, осуществимо для любого человека. Чтобы убедиться в этом надо отправиться в путешествие на корабле по Тихому океану и пересечь в районе островов Ратманова и Крузенштерна, так называемую «Линию перемены дат». Там можно убедиться лично, что, когда на острове Крузенштерна, относящегося к территории США, еще продолжается «вчера», на острове Ратманова, где несут службу российские пограничники, уже «сегодня».
Скептики напрочь отрицают возможность образования во временном пространстве каких-либо дыр, проходов, шлюзов, тоннелей и т.п, забыв при этом об очевидном и неопровержимом факте – наличии черных дыр во Вселенной, которые являются воротами в некую точку пространства – или времени.
Героиня моей книги, совершив путешествие в 18 век, подтвердила, что если в достаточной степени исказить, скрутить временное пространство и тем самым создать «замкнутые временеподобные линии», о которых говорили в разное время многие ученые, то можно проделать дыру сквозь время.
Никто ранее не знал, как можно «скручивать» пространство-время – до появления в нем дыр. Но теперь знают. Создание уникального деформатора времени, о которой читатель узнает из прочтения этой книги, позволило решить эту непростую задачу.
Читайте с удовольствием мою новую детскую книгу и не беспокойтесь на тот счет, если что-то вам в ней будет непонятным. Это лишь пока. Ведь людям, жившим до нас в ранние времена, многое из того, что мы сейчас видим и о чем достоверно знаем, казалось необычным и невозможным…
С уважением, Серж Бэст.
Пролог
2101 год.
По оконным стеклам, окутанным вечерней мглой, барабанит летний дождь. Обычное дело в Питере – продырявилось небо. Кто-то радуется дождю и подставляет ему свои руки, кто-то кривит в неудовольствии лицо и ускоряет шаг, кто-то набрасывает на голову капюшон и не обращает на него никакого внимания, подумаешь, какая невидаль, дождь…
В семье у Кати, тоже не сетуют на дождь. Дождь он ведь лишен оттенков добра и зла, он просто идет… Плохая погода содержится в человеческих душах, именно там вызревает горечь и неудовольствие, – так считает ее мать…
Шум идущего дождя прерывает голос ночного педагога по ультразвуковой гипнопедии. Катя внемлет ему во сне, лежа в своей кровати. Урок по теме: «Оборона Севастополя в Крымской войне 1853—1856 годов» окончен, – слышит она.
Угу! – бормочет Катя в полусне и рывком стягивает с головы сетчатую шапочку
Затем она поворачивается к стене и мгновенно проваливается в царство Морфея. В полуспящее сознание тотчас врывается вихрь из многочисленных, бессвязных обрывков видений, неизвестного происхождения. Они мелькают перед глазами и хаотично складываются в ее затуманенной голове, словно в цветном калейдоскопе…
Вот она на изрытом взрывами поле, вместе с другими русскими женщинами собирает в мешки пушечные ядра. Со стороны французских укреплений по ним стреляют из ружей, над их головами свистят ядра, выпущенные из пушек.
Она видит, как падает сраженная смертельным выстрелом в голову молодая женщина, одетая в простую крестьянскую одежду, кровь мгновенно заливает ее лицо и окропляет алым цветом белокурые волосы. Ее малолетний сын плачет навзрыд и ожесточенно машет кулаками в сторону неприятельских позиций.
В нескольких шагах от них, на бугре, разрывается пушечное ядро, ее и двух женщин осыпает шрапнелью и комками грязи. Острая боль пронзает ее левый бок. Упав на землю, она беспомощно обхватывает колени руками и стонет…
Рядом слышится протяжное «Ура-а-а!». Это кричат матросы – защитники осажденного севастопольского форта, они бегут навстречу неприятелю, ощерив длинные штыки своих ружей.
Впереди бежит коренастый матрос в полосатой тельняшке с черными усиками и серьгой в одном ухе. Он сшибает двух французов, выбежавших ему навстречу – одного штыком, другого прикладом – и нацеливается на третьего, но раздается еще один взрыв. Ему отрывает руку, кровь брызжет фонтаном. В запале он пробегает еще несколько метров и падает рядом с ней.
Французы утаскивают их волоком в свои окопы. Перевязывают тряпками раны…
– Посмотри матросскую книжку этого удалого русского молодца. Откуда он и как его зовут? – говорит своему подчиненному французский капрал. Тот выворачивает карманы раненого матроса, находящегося в бессознательном состоянии.
– Фрегат «Храбрый». Матрос Кульмэн Федор Николаевич, – с трудом читает он русский текст.
– Ладно, если до утра не подохнет, то отправим его и мадемуазель в лазарет, – сквозь зубы цедит капрал…
Кульмэн? – застывает на губах Кати фамилия матроса. Я ведь тоже Кульмэн… Во рту появляется ощущение чего-то незнакомого и горького. Это вкус страха…
Страшный сон не отпускает ее, испытывает на прочность. Всё возвращается на круги своя – она снова в плену у врага…
…Ночь. Раненый матрос Федор Кульмэн подползает к бочонку с порохом. В единственной своей руке он держит трут и огниво. Белый как полотно, со стиснутыми зубами, он напрягает остаток своих сил, и пытается одной рукой высечь искру… Раздаются истошные крики французов, матроса отшвыривают в сторону и закалывают штыками…