Катя, Катенька, Катрин
Шрифт:
Станда опередил ее:
— Что делает Катя? Мучает себя… и нас.
— Вот как? — обиделась Катя. — В таком случае, я хоть сейчас могу уйти.
— Подожди… подожди! — закричала ей вслед Ольга. — Мы пришли позвать тебя покататься с нами на лодке!
Катя даже не обернулась.
— Конечно, она с нами не поедет… раз она такая… странная, — обернулась Ольга к остальным.
— Да… но интересная, — пробурчал Зденек, и сестра бросила на него укоризненный взгляд.
Вместо Кати на приглашение покататься откликнулись Верасек, Енда, Станда и Качек. С веселыми криками все
— Присмотри за Доном! Он остается!
— Его зовут Каштан! — сказала Катя, надув губы, но Енда даже не взглянул в ее сторону, он спешил за остальными.
Песик, усевшись перед Катей, пристально смотрел на нее, стучал хвостом о пол, ему явно чего-то не хватало.
«Скучает! — пришло ей в голову. — Надоело ему здесь».
Она поднялась и сняла с вешалки зеленый поводок с ошейником. Песик в восторге носился вокруг Кати. Когда она наконец поймала его и закрепила ошейник, он начал вертеться и путаться у нее под ногами. Так они дошли до развилки лесных дорог, и Катя остановилась: идти ли ей к Едловой лесом или низом, через выгон к реке. Каштан нетерпеливо тянул ее за поводок. Вдруг он неожиданно вырвался и пустился наутек. У Кати в руке остались поводок и ошейник. А песик бежал в сторону поблескивающего мотоцикла, который появился на повороте. Он залаял писклявым сопрано, кувыркнулся в лужу, вылез оттуда, сделал несколько кругов по поляне, визжа и прыгая от восторга. Когда приблизилась Катя, он в испуге снова пустился бежать.
— Это из-за вас! Вы спугнули собаку! — сказала она с упреком.
Рядом с мотоциклом стоял ее старый знакомый. Моргающий парень. По сведениям Енды — Вацлав Лоуда.
— Я? Это я его спугнул? Это он от меня удрал?
Лоуда пытался придать своему голосу солидную интонацию, но при этом — увы! — совсем не солидно подмаргивал.
— Каштан, Каштанчик! — кричала Катя, не трогаясь с места.
— Пошли! — сказал парень и побежал за щенком к реке.
— Каштан, Каштан! — повторяла Катя, ковыляя по крутому спуску.
Парень остановился:
— Почему вы зовете его Каштан?
— Да так, для смеху! — огрызнулась Катя и закричала во весь голос: — Каштан!
— На это я кое-что вам скажу, — отозвался Лоуда. — У моей сестры есть кошка, она зовет ее Юхайда. Вы бы послушали, как она встанет иной раз перед домом и заведет: «Юхайда, Юхайда, Юхайда!» Попробуйте тоже.
А затем снисходительно, даже чересчур снисходительно, как объясняются с людьми, от которых всего можно ожидать, добавил:
— Вы зовете щенка Каштан? Но, знаете, он так называться не может. Его имя должно начинаться на Д. И хватит вам надрываться, он вон там! Тявкает, слышите?
Катя не слышала и не хотела слышать. Ее разбирала досада: разве девушкам говорят «хватит вам надрываться»? Без особой охоты направилась она в ту сторону, откуда якобы доносилось тявканье.
Щенок действительно был там. Он стоял с высунутым языком, широко расставив лапы, и лаял на стадо телят.
Дорогу загораживал низенький забор.
— Ужасно!
У Лоуды было двусмысленное выражение лица, точно он сам не знал, забавное это происшествие или совсем наоборот.
Большие глаза у телят были полны тревоги, а Каштан победоносно вертел коротким хвостиком: «Здорово я их погонял, правда?»
— Вот вам ваши наряды! — с укоризной молвил юноша. — И что вам, девчонкам, так нравится надевать бальные платья в лес!
— Как видно, вы много знаете о девчонках? — спросила Катя.
И он подтвердил: конечно, знает, и много знает. И снова вернулся к тому, что собаку нужно называть не Каштан, а Дон.
— Это чистокровное животное, и так уж принято, что имена всех щенят от первого приплода начинаются на «А», от второго на «Б»… Родные братья и сестры этого щенка — Дан, Дерек и Дора.
Катю все это нисколько не интересовало. В данную минуту, да будь щенок не Каштан, а хоть Клеофас, ее беспокоило платье, и только платье. Сидя на траве, она вертелась как на иголках.
— Если бы вы… ну пожалуйста, — молвила она неуверенно, потихоньку направляясь к лесной опушке. И быстро пошла, придерживая юбку.
Лоуда улегся на траве навзничь, подозвал к себе щенка и стал с ним играть. Вдруг он увидел возле себя нечто длинноногое, загорелое, в полинялых трусах и майке.
Лоуда сказал:
— Здравствуйте! — И любезно усмехнулся, так как это была девушка.
Она ответила:
— Мы уже здоровались. — И уселась рядом с ним. Несмотря на жаркий летний день, шея у нее была повязана шарфом. Большим шарфом из синего шелка в белую крапинку.
— А-а-а! Это вы? — воскликнул он, изумленный тем, что у девушки было Катино лицо.
— Нет, это не я, — сказала Катя. — Это привидение.
И хотя это была старая и плоская шутка, оба с удовольствием посмеялись над ней.
— Вы очень оригинальная девушка. Могли бы выступать в цирке. Художественное переодевание. Знаете — шасть за ширму! — и появляетесь в адмиральской форме. Потом опять — шасть — и вот уже шутовской наряд, потом бальное платье… А вообще-то, где-нибудь так ходят?
— Да, в Париже! — отрезала Катя, и Лоуда убийственно заморгал. Ей это не понравилось: — Зачем вы это делаете? Вот так!
Но у Кати получилось довольно слабое подобие.
— Привычка. Знаете, как меня называют одноклассники?
— Моргун! — попыталась угадать Катя и угадала. В то же время она была разочарована, услыхав, что он еще учится.
Он изумился:
— А вы откуда знаете? Ну, вы просто чудо!
— Да, конечно, — подтвердила она. — Значит, вы учитесь?
Он учился в лесном техникуме. До окончания оставался еще год, а потом он надеялся поступить в институт.
— Свою биографию я вам рассказал, а представиться не представился.