Катя
Шрифт:
– Мама-а! Не трогайте меня! Мне больно! Отпустите! Я не хочу. Не надо!
– кричала
Лена изо всех сил отбиваясь руками.
– Ну что ты, Леночка, это же мы, - уговаривала ее Катя, не понимая, что с сестрой. Увидев Катю, девочка успокоилась немного, перестала вырываться. Обняв сестру, Катя спрашивала,
– Что с тобой? Ты заболела?
Девочка снова расплакалась. Катя перевернула ее на спину, вытянула ноги.
– Включи свет, - сказала она Тане, - ничего не видно. Катя приподняла подол школьного платья Лены и вскрикнула. На белых праздничных колготках девочки, посередине между ножек было огромное кровавое пятно, размером с ладонь.
– Подержи-ка ей руки, я посмотрю, что у нее. Катя спустила колготки сестры до колен, в глаза бросились большое кровяное пятно на трусах, засохшие потеки крови
– Давай ее на кровать положим, - сказала Таня, - на полу простынет.
– Ты давно пришла?
– спросила Лену Катя.
– Не знаю, - прошептала Лена.
В это время в дом пришел отец Кати, он заглянул в комнату. Увидев кровь на ногах дочери, выгнал девчонок из комнаты и сел на кровать к Лене.
– Ну перестань плакать, дочка, и расскажи, что случилось, - потребовал он.
Прерывая свой рассказ плачем, девочка принялась рассказывать:
– Нас сегодня на урок раньше отпустили и я пошла домой. Троллейбуса не было и я пошла пешком, через дворы. В одном дворе встретила подружку, она тоже из школы пришла. Мы поболтали, потом она сказала, что сейчас переоденется и выйдет. Я села на скамейку и стала ждать. Тут какой-то старый мужчина с палочкой вышел из подъезда, подошел ко мне и говорит: "Девочка, добеги до киоска, купи папирос пачку, мне тяжело ходить. Потом занесешь в тринадцатую квартиру. А я тебя шоколадкой угощу." Он дал мне пятьдесят рублей. "А портфель ты оставь. Что с тяжестью бегать." Он взял мой портфель и зашел в подъезд. Я сходила за папиросами и поднялась к дяденьке. Дверь открыл какой-то незнакомы дядя, он сказал, чтобы я разделась и прошла за портфелем. Я сняла сапоги и пальто, прошла в комнату. Там сидел на диване тот старый мужчина и рядом еще один. Я подошла и отдала старому папиросы, он сказал спасибо и кивнул мужчине, который меня встретил: "Ну что, никого больше нет? Давай ее посмотрим." Тут мужчина, стоявший сзади обнял меня, схватил за подол платья и задрал его спереди. Я заплакала. Мужчина стал меня в спину подталкивать к дивану. Старый ухватил меня за пояс и сдернул штаны до колен. "Смотри какой бутончик!", - мужчина взял пальцами мой лобок. Я сжала ноги и закричала. "Сейчас-то что кричать, я же не делал больно. Ну-ка, ребята, положите ее на диванчик". Они положили меня на диван, задрали платье и сорочку на грудь, раздвинули мне ноги, трогали половые органы, щипали. Старый вытащил свой член из брюк и вложил мне в руку, заставил его жать. Я жала, пока он не раздулся. Он навалился на меня и ткнул членом в половые органы, мне было больно, а они смеялись. Когда старый встал и на его место полез тот, который меня встретил в прихожей, я увидела кровь на ногах и прижала ноги к животу. Но они опять их раздвинули и мужчина лежал на мне. Потом ложился третий и опять первый. Потом я уже ничего не чувствовала и не помню сколько раз они насиловали меня. Наконец меня подняли на ноги, велели одеваться и идти домой.
– Ты маме не говори, что с нами была, а то ругать будет. Ладно?
– сказал старый мужчина.
– Как придешь домой постирай штанишки, а то они испачкались. Ты до дому сама дойдешь или тебя проводить?
– спросил мужчина помоложе, который помогал мне заправляться. Широко расставляя ноги, я медленно пошла в коридор.
– Эй, малыш, подожди, так ходить некрасиво. Ты же девочка.
Они вернули меня в комнату, молодой посадил на диван и стал за колени разводить и сжимать мои ноги. Я плакала от боли, но вырываться не было сил. Наконец, они меня отпустили и я поплелась домой. Дома я посмотрела, что у меня между ног все в крови и в каких-то пятнах, мне стало стыдно, что со мной такое сделали. Я легла на пол и стала плакать, тут пришла Катя с Таней.
Отец посмотрел на окровавленные трусы дочери, попробовал их снять, но ткань прилипла к разрывам и вызывала такую боль, что девочка яростно отталкивала
На зимние каникулы к Кате приехали ее двоюродная сестра Света и брат Алеша. Свете только, что исполнилось 13 лет, а ее брату было 14. Дети весь день гуляли, ходили вместе в кино. Вечером после ужина родители сели смотреть телевизор, а девочки ушли в ванную, купаться. Они включили воду и стали не спеша раздеваться и рассматривать друг друга. Катя заметила, что у сестренки на лобке почти нет волос, он был большой и гладкий, как у маленькой девочки, но половые губы не торчали вперед, как у нее, а скрывались под лобком.
– Света, а почему у тебя такой загар ровный и на ногах и на животе и на попе? У меня всегда белые полосы от трусов остаются.
– Мы с папкой в этом году на юг ездили. Так он уведет меня на какой-нибудь дальний пляж, где никого нет. Скажет, "раздевайся дочка, обкупнись, а потом я тебя кремом намажу и загорай." Я скину платьишко, маечку, трусы и купаться. Потом лягу голышом на одеяло, он меня намажет и я лежу, пока не надоест.
– А он, что, сам везде тебе намазывал?
– Ну да. Особенно приятно было когда он мне между ног намазывал. Это так щекотно, что я еле терпела.
– Здорово. А я голая только до первого класса купалась, а потом мама запретила трусы снимать, хотя я очень хотела.
– Давай залезем в ванну, вода остынет.
Девочки залезли, сели лицом друг к другу.
– Светик, можно я у тебя письку посмотрю?
– Ладно, только ты не щипайся.
Света сделала в ванне мостик и раздвинула ножки. Катя с удивлением осматривала складочки у Светы между ногами, временами спрашивая ее:
– Свет, а почему у тебя такой клитор, большой и мягкий.
– Не щекотись, Катька, ну откуда я знаю. Как месячные появились, так он стал больше.
– А у тебя уже менструации были?
– Да. Еще с лета. А у тебя разве нет?
– Не-е. У нас в классе только у трех девочек они есть. А это больно?
– Нет, что ты. Только надо трусики часто менять. Раза три в день.
Наговорившись, про свои девичьи дела, сестры быстро вымылись и вылезли из ванны.
– Катя, а ты не забрала чистое белье, что тебе мама дала?
– Ой, забыла.
Света выглянула в дверь, позвала брата и попросила его сказать маме, чтобы она дала чистое белье. Через несколько минут дверь потихоньку распахнулась и Леша зашел в ванную с девичьими трусами и сорочками в руках. Девочки вытирали волосы и не сразу увидели мальчишку, а тот широко раскрытыми глазами смотрел на Катину грудь, половые органы, пока девчонка не завизжала, присела на корточки и прикрыла низ живота рукой. Света схватила бельишко, сказала:
– Ты что, дурак? Не видишь, девочки моются?
– и вытолкнула мальчика в коридор.
Катя легла на нижнем ярусе, Света на верхнем. Лешу устроили на полу на толстом матрасе. Мальчик проснулся в середине ночи. Встал, сходил в туалет, вспомнил как ему понравилась Катенька, когда она вытиралась после ванны и решил ее потрогать. Леша вернулся в комнату, закрыл двери на защелку, включил ночник. На цыпочках подошел к Катиной постели. Девочка лежала на боку, лицом к Леше. Он осторожно убрал одеяло с ног девочки, увидел, что ее коротенькая сорочка выбилась из под тонких с кружевными оборочками трусиков. Он дрожащими руками дотронулся до холмика, выпирающего между ножек и погладил его. Девочка простонала во сне, что-то проговорила невнятно и перевернулась на спину. Одно колено оказалось отставленым далеко в сторону и мальчик увидел, что узкий низ трусиков сдвинулся в сторону открывая пухлую щечку наружных половых органов и всю промежность девочки. Он пригнулся к ней, пальцем поддел тонкую ткань и еще дальше сдвинул ее, оголив половые органы девочки. Опасаясь, что она может снова перевернуться, Леша приник ртом к ее толстым губкам и стал их целовать, водить по ним языком. Почувствовав, что ноги девочки задрожали и она стала постанывать, мальчик решил, что на сегодня хватит. Он осторожно натянул трусики на покрасневшие половые органы Кати, укрыл ее одеялом и выключил ночник. Проснулся он от плача Кати. Девочка сидела в своей постели и плакала навзрыд. На ее трусах спереди, сорочке, одеяле и простыни была кровь. На ногах подсохли мазки крови.