"Катынское дело". Проверка на русофобию
Шрифт:
Однако вскоре Франк заявил, что до сих пор оккупанты не действовали в полную силу при проведении репрессий. 30 мая 1940 г. в своем выступлении перед руководителями полиции генерал-губернаторства Ганс Франк говорил: «10 мая началось наступление на западе, и в этот день во всем мире пропал интерес к событиям, которые происходят здесь у нас». Франк жаловался на то, что до тех пор в мире публиковались сообщения о массовых репрессиях в Польше, и это, мол, заставляло оккупационные власти проявлять известную сдержанность. «С 10 мая, — объявлял Франк, — мы не придаем этой ужасной всемирной пропаганде никакого значения. Я признаюсь откровенно, что тысячи поляков поплатятся за это жизнью, и прежде всего это будут руководящие представители польской интеллигенции. Обергруппенфюрер
О том, что означало это «мероприятие по умиротворению», Ганс Франк раскрыл в своем дневнике в 1940 г.: «Кто нам подозрителен, должен быть тотчас ликвидирован. Если в концентрационных лагерях рейха находятся заключенные из генерал-губернаторства, то они должны быть уничтожены на месте».
Население польских земель, включенных в состав Германии, было полностью лишено прав. В официальном докладе правительства Польши, представленном для Нюрнбергского процесса, указывалось: «4 декабря 1941 г. Геринг, Фрик и Ламмерс подписали декрет, который фактически ставил всех поляков и евреев на присоединенных территориях вне закона. Декрет делает из поляков и евреев особую второсортную группу граждан. По этому декрету поляки и евреи обязаны к безусловному послушанию по отношению к рейху. Введены были новые принципы права. Наказание могло быть наложено «по интуиции», обвиняемый был лишен права выбора защитника и права апелляции».
В докладе говорилось: «Одной из наиболее отвратительных черт гитлеровской оккупации в Польше было применение системы заложничества. Коллективная ответственность, уплата коллективной пени и торговля человеческой жизнью считались лучшим методом порабощения польского народа». В своем выступлении перед руководителями нацистских партийных организаций в Кракове Франк говорил: «Я не постеснялся заявить, что если будет убит один немец, то будет расстреляно до ста поляков».
Заложников захватывали и расстреливали даже в тех случаях, когда преступление носило явно уголовный характер. После ограбления и убийства семьи немецких колонистов в деревне Юзефув 300 жителей этой деревни были расстреляны. За убийство бандитом полицейского было схвачено около 170 заложников в селении Вавер, и 107 из них были расстреляны.
Уже к концу 1939 г. в Польше было уничтожено свыше 100 тысяч человек, на ее территории были созданы лагеря смерти Освенцим (или Аушвиц), Майданек, Треблинка и другие. В своем выступлении Франк говорил: «Если бы я пришел к фюреру и сказал ему: «Мой фюрер, я докладываю, что я снова уничтожил 150000 поляков», — то он бы сказал: «Прекрасно, если это необходимо». К концу своего хозяйничанья немцами было уничтожено около 6 миллионов поляков — 22 % населения страны. Конечная цель политики геноцида состояла в ликвидации к 1950 г. всего польского народа.
Уничтожение немецкими оккупантами в Катынском лесу польских офицеров, оказавшихся в советском плену, а затем схваченных немцами, было закономерным продолжением политики Гитлера по полной ликвидации образованного населения Польши.
Очевидно, что авторы «Заключения» не сочли идейно-политические цели нацистов, направленные на порабощение польского населения и уничтожение его значительной части, достаточно основательными для объяснения расстрелов в Катынском лесу. В то же время, обвиняя СССР в уничтожении польских офицеров, они были вынуждены искать иные мотивы для действий советской власти, нежели стремление уничтожить польское население. Им было трудно обвинить их даже в стремлении уничтожить всех кадровых офицеров, а также офицеров запаса Польши, потому что десятки тысяч таких же офицеров, находясь в других лагерях СССР, не были уничтожены. Часть из них покинула пределы СССР вместе с армией Андерса, часть осталась на советской земле, сражаясь в составе дивизии имени Тадеуша Костюшко, а затем Войска Польского.
Чтобы объяснить причины расстрела, авторы «Заключения» решили придумать бытовые причины — недостаток мест в лагерях и нежелание советских властей тратить средства на содержание пленных.
До сих пор не приведено ни единого примера, доказывающего, что какой-либо лагерь, находившийся в ведении ГУЛАГа, ликвидировался по причине «нерентабельности»- не найдено ни единого документа в пользу того, что три лагеря с польскими военнопленными были «нерентабельными», не процитировано ни одного предложения от руководства НКВД о необходимости избавиться от обитателей «нерентабельных» лагерей. Но это не смутило авторов «Заключения».
Чтобы усилить весомость своей аргументации, они привели еще один довод: «Новых помещений и трат требовало размещение в лагерях военнопленных в связи с советско-финской войной 1939–1940 гг.» Авторы «Заключения» не удосужились обратить внимание на то, что советско-финляндская война завершилась 12 марта 1940 г. и обмен военнопленными с Финляндией был в основном завершен к апрелю — маю, когда, по их утверждению, были произведены расстрелы обитателей переполненных лагерей. И вновь возникают вопросы: где и когда в системе ГУЛАГа производились массовые расстрелы по причине переполнения помещений в лагерях и почему это жестокое очищение «жилплощади» было произведено за счет десятков тысяч польских офицеров?
С другой стороны, что бы ни твердили нынешние СМИ, руководители НКВД знали о вероятности нападения Германии на СССР, подготовка к такому нападению проводилась в СССР. Как показали последующие события, наличие польских офицеров на советской территории позволяло создать полноценную армию Польши, способную сражаться против вермахта. Поэтому устраивать огульное уничтожение польских офицеров было бы просто абсурдно. Однако заангажированнымэкспертам, писавшим «Заключение», видимо, и в голову не приходит, что руководители НКВД могли мыслить разумно и логично.
О том, что у авторов не было никаких фактов, чтобы подтвердить свои фантазии, свидетельствует следующая фраза «Заключения»: «Решая свои ведомственные оперативные задачи (интересы наркомата в основном сводились к допросам, вербовке и защите агентуры), руководство НКВД с логической неизбежностью приближало ликвидацию военнопленных как людей, на которых опиралась польская государственность и которые не смирились с оккупацией страны, стремясь к возрождению Польши». Фактически авторы признали, что приписываемая ими «логика» поведения руководства НКВД, а не факты служили им для обвинения советских властей в убийстве польских офицеров.
Рассуждения о логике прикрывают поразительные логические нелепости, совершенные авторами «Заключения». Они не привели ни единого факта, что расстрелянные в Катынском лесу поляки были тем элитным срезом, на который «опиралась польская государственность». Ныне эти утверждения постоянно повторяют СМИ Польши и России. С таким же упорством о гибели значительной части польской элиты говорят и в связи с крушением самолета президента Польши Качиньского под Смоленском.
Авторы «Заключения» уверяют, что не имеющее прецедентов решение об уничтожении тысяч польских офицеров было принято советской стороной как по причине нежелания их содержать, так и стремления «освободить помещение» для иных заключенных. Получается, что политика геноцида польского народа, проводившаяся немецко-фашистскими оккупантами, — ничто по сравнению с теми бытовыми мотивами, которыми якобы руководствовалось начальство НКВД.