"Катынское дело". Проверка на русофобию
Шрифт:
А усомниться было в чем. На выписке из решения Политбюро ЦК ВКП(б) (тоже якобы от 5 марта 1940 г.) о расстреле польских пленных имеются подчистки, исправления. Отсутствуют оттиск печати, подпись секретаря ЦК, не обозначена его фамилия. Согласно отметке на выписке она была отпечатана в четырех экземплярах: одна из них передана Берии, две уничтожены и одна осталась в архиве на постоянное хранение.
Однако после обнародования Росархивом 28 апреля 2010 г. документов «Особой папки» оказалось, что в ней имеется еще одна выписка, которая в 1959 г. якобы передавалась председателю КГБ Шелепину. Выписка также датирована мартом 1940 г. Но на ней уже указана фамилия секретаря ЦК КПСС — «Сталин» и стоит оттиск печати — «ЦК КПСС», хотя общеизвестно, что
Записка Шелепина Н.С. Хрущеву от 3 марта 1959 г. пролежала в ЦК КПСС шесть лет без регистрации, а в самой записке в каждом абзаце и предложении — масса неточностей, искажений известных фактов и орфографические ошибки.
Подобные вопросы имеются по всем основным документам уголовного дела, но ответов на них в рассматриваемом экспертном «Заключении» по понятным причинам нет.
Изложенное выше позволяет сделать вывод, что составлявшие «Заключение» специалисты в рамках своего экспертного исследования под прикрытием якобы проведенных ими научных изысканий сознательно ушли от предмета и цели исследования для пропаганды и агрессивного навязывания немецко-польской версии гибели польских военнопленных на территории Советского Союза. К тому же в «Заключении» нет ни описаний исследований, ни ссылок на примененные научно разработанные и признанные методики этих исследований.
4. «Заключение» экспертов составлено с нарушением требований уголовно-процессуального закона.
Согласно ст. 80 УПК РСФСР эксперт дает заключение от своего имени на основании произведенных исследований в соответствии с его специальными знаниями и несет за данное заключение личную ответственность.
Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 16 марта 1971 г. № 1 «О судебной экспертизе по уголовным делам», разъясняя применение названной выше нормы уголовно-процессуального закона, указал (п. 6), что «когда для установления того или иного обстоятельства невозможно путем проведения отдельных экспертиз, либо это выходит за пределы компетенции одного эксперта или комиссии экспертов, может быть назначено проведение ряда исследований на основе использования разных специальных познаний. Эксперты вправе при этом составить совместное заключение. В заключении экспертов должно быть указано, какие исследования провел каждый эксперт, какие факты он лично установил и к каким пришел выводам».
В данном случае «Заключение» экспертов не соответствует требованиям закона. В нем не указаны исследования, проведенные каждым специалистом, какие конкретно факты в ходе этих исследований установил эксперт и к каким выводам каждый из них пришел в результате проведенных исследований.
При таких обстоятельствах следует признать, что экспертами допущено существенное нарушение уголовно-процессуального закона, вследствие чего «Заключение» не может иметь доказательственного значения.
5. В «Заключении» приведены не соответствующие действительности факты, искажающие обстоятельства описываемых событий.
Так, в п. 1 выводов указано, что в ходе проводимых Главной военной прокуратурой летом 1991 г. эксгумаций установлен факт убийства органами НКВД весной 1940 г. содержащихся в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях 14522 польских военнопленных.
Между тем в 1991 г. следственной группой ГВП совместно с польскими специалистами при проведении частичных эксгумации в 6-м квартале лесопарковой зоны Харькова было извлечено 167 останков, на территории недалеко от п. Медное Тверской области (в прошлом Калининской области) эксгумировано 243 тела. Сколько из них принадлежат гражданам Польши, следствием не установлено. Кадры оперативной съемки показывают, что из захоронений извлекались разрозненные кости, черепа и их фрагменты (источник — РИА «Новости», 9 октября 2008 г.).
Как видим, следственная группа ГВП при проведении эксгумации тел летом 1991 г. не могла выкопать и идентифицировать по национальному признаку 14522 тела.
К этому надо добавить, что эксгумацию
Такое недопустимо при расследовании уголовных дел, это ставит под сомнение всю имеющуюся в деле доказательную базу.
В основу сделанного в «Заключении» вывода о массовом расстреле польских военнопленных органами НКВД положены опубликованный 10 июня 1943 г. информбюро Германии «Официальный материал по делу массового убийства в Катыни» и отчет Технической комиссии Польского Красного Креста. При этом со ссылкой на «Конфиденциальный отчет ПКК» подчеркивается, что все технические действия и работы в ходе эксгумации 1943 г. провели члены ПКК и ее выводы совпадают с изложенными в немецком «Официальном материале».
Однако это утверждение не соответствует действительности.
На самом деле в Смоленск 14 апреля 1943 г. прибыли 3 польских эксперта из состава Технической комиссии Польского Красного Креста. Технической она была названа, чтобы подчеркнуть ее неофициальный характер. Еще 12 человек прибыли в Катынь 29 апреля 1943 г. во главе с доктором судебной медицины Марианом Водзиньским. Работали в Козьих горах до 9 июня 1943 г. под надзором немецкой жандармерии.
Как следует из отчета Технической комиссии ПКК, большую часть трупов немцы эксгумировали самостоятельно до приезда членов ПКК и иностранных специалистов, а «члены комиссии, занятые поиском документов, не имели права их просмотра и сортировки. Они обязаны были только указывать следующие документы: а) бумажники; б) всевозможные бумаги; в) награды; г) медальоны; д) погоны; е) кошельки; ж) всевозможные ценные предметы». Все эти предметы и иные вещи находились в полном распоряжении немецких специалистов и жандармов. Представителям из состава Международной комиссии и членам ПКК было дозволено осмотреть (не исследовать, а именно осмотреть) 9 извлеченных из могил трупов. Как признают сами эксперты, упомянутая Международная комиссия была сформирована в апреле 1943 г. в Берлине для придания международного резонанса Катынскому делу, и член этой комиссии венгерский профессор Ф. Оршос «выдвинул гипотезу, что расстрел имел место в 1940 г.». Эксклюзивная методика, на основании которой выдвигалась гипотеза Ф. Оршоса, естественно, является тайной и в «Заключении» не раскрывается.
Нет необходимости погружаться в более детальный разбор всей «исследовательской» деятельности так называемой Международной комиссии и ПКК, чтобы понять, что их присутствие на устроенном немцами спектакле с эксгумацией, опознанием и сбором доказательств носило чисто показательный, декоративный характер, результат этого мероприятия был заранее предрешен в Берлине, а выводы комиссии и членов ПКК по определению не могли не совпадать с выдвинутой немцами версией о произошедшей трагедии.
Следует отметить, что никаких внятных вещественных или иных доказательств, позволяющих сколько-нибудь определенно подтвердить польско-немецкую версию гибели польских военнопленных, нет, и они не приводятся в «Заключении» экспертов. Однако в изобилии присутствуют откровенные подлоги, искаженные факты, доведенные до абсурда домыслы, с помощью которых сделана попытка доказать, что только Советский Союз, испытывая патологическую ненависть к полякам, мог учинить злодеяния против польского народа, равносильные геноциду.
6. Выводы экспертов основаны не на фактическом материале, а на вероятностных предположениях, выдаваемых в дальнейшем за конкретные и однозначные.
Как уже отмечалось, эксперты в категорической форме заявили, что расстрел около 22 тысяч польских военнопленных совершен в апреле — мае 1940 г. органами НКВД СССР. Такой вывод, по признанию самих экспертов, сделан на основе изучения немецкого «Официального материала», отчета Технической комиссии Польского Красного Креста, анализа польскими экспертами результатов работы Специальной комиссии H.H.Бурденко.