Кавалькада
Шрифт:
Отъехав от города километров пятнадцать, я притормозил, съехал на обочину и выключил двигатель.
Мисс Тернер сняла руку с моей груди.
— Что случилось?
Придерживая мотоцикл, я обернулся и поглядел на нее.
— Ничего. Просто хотел проверить, как вы. Нужно посмотреть, как быстро эта штука может двигаться. Вам там удобно?
— Да, вполне. Честно говоря, за пределами Мюнхена мне стало куда легче.
— Это точно. Ну, держитесь. Попробую разогнаться побыстрее.
— Поняла. — Она слабо улыбнулась. — Аллюр три креста!
Я тоже улыбнулся.
Я оглянулся, нет ли машин сзади. Пусто. Включил зажигание и толкнул мотоцикл вперед. Двигатель завелся. Я газанул, и машина рванула вперед.
Мотоцикл набирал и набирал скорость, двигатель сперва ровно гудел, а потом пронзительно взревел. Наконец я выжал из него все, что можно. Стрелка спидометра показывала сто километров в час. Мюллер говорил, что он разгонял его до 115 километров, но тогда он, очевидно, ехал один и без багажных контейнеров.
Машина прекрасно слушалась руля, легко поворачивала и влево, и вправо. Мисс Тернер держалась за меня крепко.
Вдруг мотор поперхнулся — раз, другой. Потом плавно загудел — и опять поперхнулся. Я выключил двигатель.
— В чем дало? — прямо мне в ухо крикнула Мисс Тернер.
Я нажал на тормоз и наклонил к ней голову.
— Бензин кончился.
Нам непременно нужно было найти еще бензин, и поскорее.
Мы раздобыли бензин в местечке Мюльдорф — небольшом городке на берегу реки Инн, километрах в семидесяти от Мюнхена. Узенькие улочки, маленькие каменные домики, мраморный фонтан, две каменные церкви с крутыми крышами. Я нашел гараж, и мисс Тернер объяснилась с хозяином, маленьким веселым толстяком.
Прежде чем снова сесть на мотоцикл, я спросил у мисс Тернер, может, она проголодалась.
— Есть немного, — призналась она. — Но лучше, наверно, ехать дальше, пока еще светло, так?
— Верно. А в Пассау раздобудем поесть. Осталось уже меньше двух часов.
Мисс Тернер улыбнулась:
— За это время не умру.
Я посмотрел на часы. Пять.
Солнце за то время, что мы были в пути, село, и ветер, дувший нам в лицо, стал прохладнее. Я был рад, что на мне очки и перчатки. Пожалел только, что нет кожаной куртки. Как ни плотно старался я запахнуть пальто, ветер все равно проникал сквозь него и жалил меня в грудь.
Чем дальше, тем холмистее и лесистее становилась местность. Дорога сделалась еще хуже — мне даже пришлось сбавить скорость. Но часов в семь, когда тени уже стали заметно длиннее, а небо начало бледнеть, мы проехали знак с надписью: «ДО ПАССАУ 10 КИЛОМЕТРОВ».
Я не хотел въезжать в город на мотоцикле. Слишком уж заметное средство передвижения. И если Ханса Мюллера уже обнаружили, мотоцикл мог попасть в список угнанных.
Километров через восемь мы подъехали к довольно крутому спуску между мрачными рядами деревьев. Справа на небольшом заросшем сорняками участке я увидел что-то похожее на заброшенный сарай. Я заметил, что он был наполовину разрушен, крыша местами обвалилась. Я сбросил скорость и свернул с главной дороги на разбитую тропинку, которая вела
Подъехав к дверям, я остановил мотоцикл и выключил двигатель.
— Ну вот, — сказал я мисс Тернер, — приехали.
— Мы что, бросим мотоцикл здесь? — Она соскользнула с сиденья.
— Да. Завтра я скажу Биберкопфу, где его найти. Если родные Мюллера захотят, то смогут кого-нибудь отрядить за ним.
Я вкатил мотоцикл в сарай. Там было темно — свет проникал только через дверь и дырявую крышу. На утоптанном земляном полу валялась большая деревянная дверная створка. Я подкатил мотоцикл к стене, открыл багажные контейнеры, достал оттуда сумку и портфель, закрыл контейнеры и отнес сумку с портфелем к выходу из сарая.
Мисс Тернер помогла мне поднять дверную створку. Мы оттащили ее к стене и загородили мотоцикл. Не ахти какая загородка, но сойдет.
Мисс Тернер достала из сумки зеркальце и принялась причесываться. Я провел ладонью по своим волосам. Они слиплись от грязи.
До того как мы доберемся до Пассау и найдем гостиницу, возможности вымыться у нас не будет.
С привокзального телефона мисс Тернер позвонила по номеру, который дал мне сержант Биберкопф. Поговорив недолго, она повесила трубку.
— Мне сказали, чтобы мы шли в «Ратскеллер» — это где-то на речном причале. Через час за нами придут.
Мы прошлись по Пассау. Маленький симпатичный городок. Много зелени, много узких, вымощенных булыжником улиц, сбегающих с холма прямо к Дунаю. Сказочные каменные домики, крытые красной черепицей.
«Ратскеллер» находился на берегу Дуная — из окна, возле которого мы расположились, нам были видны яркие пароходики, стоявшие в ряд у причала, и отвесный, поросший лесом противоположный берег реки примерно в двухстах пятидесяти метрах от нас.
Пейзаж был просто загляденье — точно с картинки, и даже не верилось, что есть на свете люди, которые желают нам смерти.
День у нас выдался долгий, мы оба ничего не ели с самого завтрака — и здорово проголодались. Мисс Тернер заказала мясо с вермишелью, а я себе — бифштекс с жареной картошкой. А бутылку вина мы разделили на двоих.
Сержант Стефан Хайден, друг Биберкопфа, подошел без четверти девять, как раз на закате солнца. Он был высокий и худой, примерно тридцати лет, одет в серый гражданский костюм. Он слегка прихрамывал, осторожно ступая на правую ногу.
После того как он сел и мы обменялись приветствиями, я спросил:
— Вы давно знаете сержанта Биберкопфа?
— С войны, — ответил Хайден по-английски. — Мы вместе были в Англии. В Хандфорте. В лагере для военнопленных.
Я спросил:
— Сержант Биберкопф рассказал вам нашу историю?
— Да. Он сказал, вы в беде и за вами гонятся нацистские свиньи из Мюнхена. Вам, стало быть, нужно попасть в Австрию. Что ж, могу помочь. У меня есть друг на таможне. Если вы дадите мне свои документы, я сегодня же позабочусь, чтобы у вас были визы. Так что завтра сможете уехать. Поезд отходит в полдень.