Кавказ в воде
Шрифт:
— Сколько я тебе должен, Гамзан? — без обиняков спросил Влад.
— За что, Вахид?
— За пиджак, — Владик решил блеснуть знанием местных обычаев, — ты же сам про «адат» говогил.
— Я имел в виду «по морде надавать», — простецки ответил Рамзан, — ты уж меня прости, я сам виноват… Вернулся из города злой, раздражённый, а тут ещё этот кот наглый всю икру сожрал, документы изгадил. Из Каспийска гостинцы привезли, называется.
— Да ладно, — великодушно ответил Влад на извинения, тщательно пряча своё беспокойство по поводу толщины своего кошелька, —
— Сам не знаю, давно уже приблудился, такой и был.
— Как вы здесь живёте то, — разливая чай, поинтересовался Владислав, — в этом бардаке.
— Ты знаешь, жить можно, если осторожно. Когда мне приходится в Ингушетию к родственникам ездить, удостоверение с собой никогда не беру.
— Почему?
— Это у вас в России ксива как броня, а здесь — лишний повод для убийства.
— Кого?
— Ментов. Остановят где-нибудь бандиты, обнаружат удостоверение, и к стенке. Когда мент один, его всегда легче убить. Они, басаевцы, дудаевцы — это шакалы. Хоть и называют себя «борз» — волк, но по сути своей — шакалы!
— А ты сам как ментом стал?
Рамзан со злостью сжал кулаки:
— В девяносто втором году на школу, в которой я когда-то учился, ваххабиты напали. Там они весь класс, заложников, изнасиловали, мою учительницу убили и младшую сестру увезли куда-то. До сих пор найти не могу… шакалы, крысы!.. Только из-за угла, да на слабых и беззащитных нападают!
— Ужас, замутил Дудаев…
— Замутил. У многих наших подобные истории случились.
— Это, получается, ваххабиты полностью ислам исказили, национальную идею под это дело подвели, и всех, кто не с ними, поголовно убивать начали?
— Да, Вахид, примерно так оно и есть. У нас, когда человек рождается, ислам с молоком матери впитывает, он — с рождения мусульманин. А идейные ваххабиты — это, чаще всего те, которым мозги перекрутили уже в зрелом возрасте, а безыдейные — простые бандиты. — Рамзан с минуту помолчал, затем продолжил: — сейчас у нас такая обстановка: если раньше мы как-то более-менее лояльно относились к своим родственникам-боевикам, то сейчас никакие сомнения нас не колышут, разбираемся с ними без колебаний.
— А ты сам идейный мусульманин?
— В смысле верующий?
— Да. Вера — это как высшее образование: над собой постоянно работать нужно, чтобы грязь к душе не прилипала, соблюдать себя в духовной чистоте. А для этого очищаться нужно через молитву, посещать мечеть. Понимать нужно Бога.
— А «не убий»?
— Так ведь и у вас, христиан, те же самые заповеди. Сам подумай: если к тебе в дом ворвался бандит, ты что будешь делать?
— Защищать свою семью, — уверенно ответил Владислав, — на месте грохну!
— Вот именно, чтобы пружина у небесных часов безотказно работала, нечисть нужно истреблять! — Рамзан даже стукнул кулаком по столу, — ваххабиты — это грязные отступники!
— У каких «часов»? — не понял Влад.
— Представь, Вахид, всё в мире взаимосвязано: если произойдёт сбой на солнце — это отразится на земле, в галактике
— Икры не станет…
— …Прибрежные твари исчезнут. Даже если в полях не будет того же шмеля, у коров станет меньше корма. Это можно продолжать бесконечно. Если начнётся война — будут гибнуть люди.
— А часы?..
— Да, часы… — Рамзан задумался, — в часах есть маятник, его ещё «баланс» называют, он приводит в движение шестерёнки, те двигают стрелки. Для того чтобы маятник двигался, нужна пружинка, и её нужно заводить по меньшей мере раз в сутки. Есть электронные часы с батарейкой, но и она не вечная, на год-два хватает. А пружину небесных часов, образно выражаясь, заводит Бог. И эти часы безотказные, вечные. Благодаря этому механизму в мире и поддерживается равновесие. Но греховный по своей сути человек прилагает все усилия, чтобы эту пружину испортить, с усердием рубит сук на котором сидит.
Владислав крепко задумался.
— Да, баланс… Что-то подобное иногда приходит в голову, особенно после того, как уходят близкие люди и ты ощущаешь себя маленькой беззащитной звездочкой в одной из бурных галактик. А туда же — «человек царь природы». Он даже жить не может столько сколько захочет. И не знает, когда закончится его существование… — И спросил: — «Последние дни» наступают, конец света?
— Этого никто не знает. Но в «последние дни» весь исламский мир вместе с Иисусом Христом встанет на войну с нечистью. Так написано в Коране.
— Но ведь мусульмане говорят, что мир на земле наступит только после полной победы ислама?
Рамзану эта мысль явно не понравилась:
— Ты, Вахид, сам-то понял что брякнул? Я тоже что-то подобное читал про христиан. Ваххабиты, они — отступники, сектанты! Тебе что, тоже мозги промыть успели?
— Понятно, — Влад улыбнулся, — но по тебе не скажешь что ты чистый ангел.
Чеченец засмеялся:
— Это точно! — и непонятно, то ли в шутку, то ли всерьёз, добавил, — ты думаешь, я не помолился, прежде чем к тебе идти?
— Так у вас все менты мусульмане?
— Я бы так не сказал. — Рамзан задумался, — вообще-то не думал об этом. Половина на половину, наверное. Но все называют себя мусульманами.
— А в чём разница между христианством и исламом, как ты считаешь?
— А ни в чём, Вахид: рай, ад, те же заповеди.
— Значит, загробная жизнь, и всё такое прочее.
— Ну, да. У нас интересных случаев очень много было. И причём всяких разных. Вот один из них, довольно забавный. Один мой друг, давно уже работавший водителем скорой помощи, рассказал такое: человек умер, не помню уже, то ли на операционном столе, то ли в палате, и очутился, как он сказал — на огромном зелёном лугу. Тишина, небо чистое, голубенькое. Хорошо так, спокойно, легко. Стоит, озирается, ничего не понять не может. Откуда-то издалека-далёка идёт мужик: обыкновенный такой мужик, вроде как даже обычный работяга, как и сам померший. Приблизился: