Кавказ: земля и кровь. Россия в Кавказской войне XIX века
Шрифт:
8 мая. В 10 часов утра Вельяминов объезжал лагерь, войска построены были поротно в батальонных колоннах (солдаты — в шинелях и фуражках, а офицеры — в сертуках, фуражках и шашках). Впереди Вельяминова ехали три линейца, потом он со свитой и сзади конвой, состоящий из 50-ти линейских казаков. Костюм их мне очень нравится: они одеты и вооружены совершенно как черкесы, а ловкостью и искусством в бою много превосходят самих черкес, одежда их легка и удобна как для конных, так и для пеших, многие из них «на всем скаку лошади поднимают с земли целковый», они рослы и хорошо сложены.
С каким удовольствием выпросил я у майора прочесть «Военный инвалид», [235] надеясь начитать произведенными кого-нибудь из моих товарищей, и что ж нашел: лейб-гвардии Драгунского полка штабс-капитан Горбачев [236] переводится лейб-гвардии в Уланский полк с переименованием в штабс-ротмистры (10
235
Русский инвалид, или Военные ведомости. № 90. СПб., 10 апреля 1837 г.
236
Горбачев Василий Павлович, в феврале 1837 г. переведен из Сибирского уланского полка в л.-гв. Драгунский полк, а в апреле — в л.-гв. Уланский. В 1848 г. назначен командиром Кирасирского, принца Петра Ольденбургского, полка.
237
Майнов Василий Никифорович — в 1833 г. поручиком переведен из л.-гв. Финляндского полка в л.-гв. Уланский, из которого уволен в отставку в 1840 г. в чине ротмистра.
Теперь ужасная суматоха в лагере: все думают, что завтра выступим, и потому все укладываются, но о выступлении никто еще наверное не знает. Вельяминов никогда не предупреждает о выступлении, ибо это такого роду война, что надобно все делать сюрпризом, дабы черкесы не знали о нашем походе.
9 мая. В 6-м часу утра выступили из Ольгинского следующим порядком: в авангарде и арьергарде — кабардинцы, в правой цепи — навагинцы и в левой — тенгинцы. Мы шли по неизвестной дороге, где еще русские никогда не были, по направлению к Великолагерному посту (на нашей стороне реки Кубани); нашим вожатаем был лазутчик-черкес. Прошедши 22 версты и 138 саженей, расположились на ночлег, мой батальон и 2-й шли в колонне, перестрелки походом никакой не было, и даже не видели черкес. В 9 часов вечера наш батальон, 4 орудия и еще 2 батальона, тенгинский и кабардинский, выступили для занятия позиции и поправки мосту, мы шли очень скоро и услышали черкесские выстрелы (их сигналы), доходя до речки Цембы, где и расположились; по приходе кабардинцы убили одного черкеса, подкрадывавшегося к нашей цепи, тело коего осталось у нас. Отряд наш был под командой полковника Ольшевского. [238]
238
Ольшевский Марцелин Матвеевич (1796–1866) — полковник, состоявший при Вельяминове для особых поручений. Впоследствии генерал-лейтенант.
10 мая. На рассвете первый выстрел убил наповал унтер-офицера Тенгинского полка, находившегося в цепи, пуля хватила его прямо в лоб. Потом пошла небольшая перестрелка в цепи, все утро мы перестреливались и в 11-м часу услышали по пушечным и, наконец, ружейным выстрелам приближение нашего отряда, для которого уже выстроили мы мост через небольшую, но очень топкую речку; нам подали сигнал, чтобы не стрелять. По соединении отряда дело завязалось посурьезнее: сапсуги [239] напирали на нас со всех сторон. Мы находились около аула на площадке, окруженной со всех сторон лесом — место для черкес очень выгодное. После сильной перестрелки, продолжавшейся около 5-ти часов, мы преодолели все трудности и наконец вышли из Цембейского лесу (у реки Цембы), потеряв несколько убитыми и ранеными. Ретирада была сделана чудесно под командою полковника Ольшевского после нескольких выстрелов из орудий, поставленных en chiqui, [240] так что когда одно орудие ретировалось, то другое встречало неприятеля, мы ретировались бегом, без всякого урона. Черкесы дрались сегодня отчаянно (в сборе их было до 1000 человек), они раз 5 кидались на шашки; потеря с нашей стороны состоит из 128 раненых и 9 убитых, в числе коих ранен командир Тенгинского полка полковник Кашутин [241] в бок к спинному хрящу <…>; [242] но с их стороны потеря должна быть тоже немаловажна. <…> Им беспрестанно посылали в гостинцы ядра, что их более и удерживало, особенно при отступлении. Вышедши из лесу, сожгли аул, находившийся по опушке, и пошли по дороге к Абину, перестреливались очень мало, ибо черкесы разъезжали лишь около своих аулов, которых здесь, по опушке, очень много.
239
Шапсуги — одно из черкесских племен.
240
В шахматном порядке (фр.).
241
Кашутин
242
Далее сведения об убитых, раненых и контуженых опускаются.
Дорогой по обеим сторонам прелестные сады, по опушке виднеются большие аулы, некоторые из них покрыты тесом, народонаселение здесь очень большое, хлеба у них прекрасные, густые, и жито вышиною более двух аршин, пшеница тоже недурна; поля их засеянные, большею частью, огорожены плетнем, дабы скот не пасся.
В Абин прибыли мы очень поздно, так что совсем смеркалось, и расположились ночлегом по реке Абину.
11 мая. В 6 часов утра мы выступили и имели в цепи перестрелки до самой Николаевской крепости; местоположение здесь очаровательное: тут тянется цепь гор, между коими встречаешь прелестные долины, усеянные фруктовыми деревьями, и речки, текучая вода коих утоляет жажду усталых воинов. Николаевск построен совершенно в котле: он окружен со всех сторон горами. <…>
12 мая. Выступили в 6 часов утра, шли очень медленно по причине ломки обоза, у ущелья [243] имели большую перестрелку; 1-я мушкетерская рота занимала позицию под самыми выстрелами против ущелья, но Бог помиловал: раненых у нас совсем нет. <…> Тут под Масальским [244] ранили лошадь. <…>
Отретировавшись от этой лощины, мы прошли еще версты 3 и расположились на ночлег. Ломка аптеки Навагинского полка и прочего обоза, тянувшегося гусем, фура за фурой, заставила нас пробыть на одной поляне до 11 часов пополудни, так что мы пришли на место лишь в 1/2 12 часа. Несмотря на темную ночь, эти полчаса я шел с большим удовольствием, это для меня было приятное гулянье: мы шли по прекрасным аллеям, освещенным разложенным огнем, отражение коего на деревьях производило чудесный эффект, стройные дубы обрисовывались в огне; пришедши на место, я поражен был новым привлекательным зрелищем: по всему лагерю огни и на самых вершинах гор, в цепных резервах, разложены огни полукружием, образующие группы прелестных звезд.
243
Название пропущено.
244
Масальский Николай Федорович, князь (1812–1879) — поручик л.-гв. 1-й артиллерийской бригады. Впоследствии генерал от артиллерии.
13 мая. Выступили в 6 часов и, пройдя, самое большое, версты 4, остановились на ночлег в 4-х верстах от хребта Нако; по прибытии на место мы заняли позицию на горе, обросшей лесом, около лощины; правее нас пошла порядочная перестрелка. Выстрелы из пушки ядром, поставленной около нас по направлению черкесской дороги (черкесы ездят на арбе — телега на двух колесах), раздаются величественно в горах, лес трещит, и эхо повторяет гул. С нашей позиции прелестнейший вид: внизу разбит лагерь, окруженный со всех сторон горами, усеянными лесом, облака гуляют ниже вершин оных, так что сливают их с небом.
Мы остановились сегодня в 10-м часу утра потому, чтобы подчинить испортившийся обоз, наделать запасных осей и подчинить испортившиеся по дороге мосты, на что и отправлены саперы под прикрытием 2-х батальонов с 2 орудиями.
Какие живописные здесь места! Может быть, со временем они будут составлять лучшую российскую губернию, черкесы принуждены будут скоро с нами помириться, ибо, отрезав им сообщение от Черного моря, у них будет большой недостаток в порохе, который хотя и делают сами, но их порох без примеси другого очень слаб. Воины их также убывают значительно, убыль одного в семействе для них много значит, хлеб и аулы их оченно истребляют, угоняют рогатый скот и овец, что составляет их большую промышленность, таким образом, многие семейства остаются без куска хлеба. Положение такого роду должно скоро наскучить, несмотря на их воинственный дух. На вчерашнем переходе встретили мы на кладбище черкесский памятник, сделанный склепом, внутри пустой, это стоило им большой работы, ибо сделано довольно аккуратно из цельных камней; на нем нет никакой надписи, он выстроен под горой, лазутчики говорят, что здесь похоронены храбрейшие из черкес. <…>
14 мая. Выступили в 7 часов утра и в продолжение почти 2-х часов тянулись на хребет Нако, с вершины коего наконец увидели Черное море, на берегу коего мы расположились, и я тот же час отправился купаться. Как оно сегодня тихо, какая прелестная вода: светлая, местами иззелена-темная — горы в нем отражаются, какое-то удовольствие смотреть на него. Оно напомнило мне приятные прошедшие минуты, проведенные на берегу Балтийского моря, но как далеко я теперь, и когда возвращусь, и возвращусь ли даже!
Перевалившись через хребет, начинаются уже другие растения, другие деревья, здесь начинаются уже разные народы: сапсуги, натухайцы и абазинцы.
Проходя хребет Нако, нельзя не удивляться дороге, сделанной в прошедшем году: каменья взрывали порохом, можем представить об трудностях, понесенных рабочими; она простирается почти на 4 версты, шириною сажени 2 1/2 , она обнесена со стороны оврага стеной из сложенных каменьев. При спуске нашем с хребта черкесы пустили по нас несколько камней с гор, но они ни стрелкам, ни колонне не причинили никакого вреда. На ночлег расположились мы по берегу Черного моря, возле крепости Александрия, построенной в прошедшем году. <…>