Кавказцы или Подвиги и жизнь замечательных лиц, действовавших на Кавказе. Книга II, том 3
Шрифт:
Не доверяя вполне этим рассказам и желая увериться в силе неприятеля, генерал-адъютант Бенкендорф предпринял лично произвести рекогносцировку и, оставив на левом берегу егерский батальон и орудия, переправился за Аракс со всеми казаками и только с одной сотней стрелков.
Заняв селение Хан-Мамат, лежавшее в двух верстах от берега, он отрядил вперед командира 4-го Конно-Черноморского полка войскового старшину Вербицкого с тремястами казаков для наблюдения за неприятелем. Вербицкий вскоре увидел приближающихся к нему персиян в количестве 200 человек и по собственной просьбе получил позволение атаковать неприятеля с тем, однако ж, чтобы он был осторожен и не удалялся от отряда. Тогда же генерал-адъютант Бенкендорф, приказав полковнику Карпову 2-му, с остальными казаками быть в готовности подкрепить Вербицкого, если надобность того потребует, а когда узнал, что Вербицкий наступает, то и его отправил также вперед. Неприятель отступал к горам, мимо деревни Касым-Джан и, заведя казаков
Потеря казаков, кроме вышеозначенных офицеров простиралась до 102 человек; неприятель потерял более 200, в том числе 10 чиновников, коих лошади остались в руках казаков.
Находя, что дальнейшее преследование неприятеля было бы вовсе бесполезно и даже отвлекло от главной цели, – наблюдать за Эриванью, – генерал-адъютант Бенкендорф возвратился к этой крепости и продолжал блокаду ее с деетельностью, ожидая вскорости прибытия главного действовавшего отряда, который эшелонами подвигался к границам.
Неприятельская кавалерия не смела более беспокоить авангард, даже вылазки из крепости прекратились. Один только раз, 5-го июня, около 2-х часов пополудни, 300 сарбазов напали внезапно на передовые посты карабинер, занимавших Ираклиеву гору, но были опрокинуты с значительным уроном.
Государь Император за все эти подвиги генерал-майора Бенкендорфа наградил его 17-го мая производством в генерал-лейтенанты, а 22-июля, в день Тезоименитства Своих Августейших Матери и Сестры, орденом Св. Владимира 2-й степени при грамоте в следующих милостивых выражениях:
«Примерной храбрости и искусным распоряжениям Вашим обязаны Мы блистательными успехами Отдельного отряда войск, который под Вашим предводительством в пределах Персии ознаменовался быстрым занятием монастыря Эчмиадзинского и неоднократным поражением неприятеля, в особенности окрестностях крепостей Эривани и Сардар-Абада, где храбрые воины Донского и Черноморского казачьих войск, одушевляемые Вами, оказали пример отличного мужества и решимости при разбитии превосходной силами неприятельской конницы. В вознаграждение столь отличных услуг, Нам оказанных, Всемилостивейше жалуем Вас кавалером ордена Св. Равноапостольного Князя Владимира второй степени, знаки коего при сем препровождая, пребываем к Вам Императорскою Нашею милостию благосклонны».
Между тем, как авангард генерал-адъютанта Бенкендорфа действовал таким образом в Эриванском ханстве, генерал-адъютант Паскевич, сосредоточив у селения Шулавер 15000 войска, лично выступил в поход и 8-го июня прибыл в Эчмиадзин с первыми эшелонами войск. Авангард продолжал блокаду до 15-го июня, когда был сменен отрядом генерал-лейтенанта Красовского, с повелением присоединиться к главному действовавшему отряду, который Паскевич двинул уже к персидским границам для сосредоточения у речки Гарни-чай, в 50-ти верстах от Эривани. 20-го июня стянулись к сборному пункту все войска и прибыл корпусной командир. Авангард по прежнему оставлен был под командой генерал-адъютанта Бенкендорфа и 21-го выступил со всеми прочими войсками к Нахичевани, куда и прибыл 26-го числа с первою колонною, а на следующий день прибыли туда же и остальные войска.
Расстояние от Гарни-чая до Нахичевани составляет всего 72 версты, а потому переход его в шесть дней должен казаться не только весьма обыкновенным, но даже медленным для тех, кому неизвестно положение тамошнего края. Но надо вспомнить, что песчаная равнина, по которой идет дорога от Эривани до Нахичевани, ограничена двумя хребтами гор, из коих один есть продолжение Араратского кряжа, а другой – отрасль Борчалинского хребта; что река Аракс течет, значительно удаляясь вправо от дороги и, хотя несколько речек, в нее впадающих, – из коих главнейшие Гарни-чай и Арпачай, – струятся поперек дороги, но вода их от самых истоков почти вся раздроблена по многочисленным каналам, проведенным по полям, без чего хлеб вовсе не может расти в этих местах. Оттого на всем этом пространстве почти нет воды, кроме родниковой, находящейся в значительном расстоянии к сторонам дороги, и которую могут отыскивать только знающие местность. Надобно прибавить к этому, что Аббас-Мирза, превратив с намерением всю эту страну в пустыню, выгнал жителей в горы и приказал им отвести воду. Сильный недостаток в воде, 43-х градусный жар, песчаная равнина, палимая лучами солнца и медленность движения, затрудняемая огромными обозами, в которых по необходимости надобно было везти и малейшие потребности к существованию, беспрестанные остановки в следовании артиллерийских парков, везомых на волах, – вот сколько трудностей должно было преодолеть нашим войскам в этом небольшом переходе. Облитые потом, изнуренные жаждою, во всей походной
Неприятельские партии наблюдали движение отряда, но не приближались к нему, только 24-го числа замечено было 1500 человек неприятельской конницы, следовавшей вверх по течению Аракса и 300 человек у устья Арпачая, но обе партии вскорости удалились по Макинской дороге.
Таким образом последовало занятие без боя главного города другого ханства. Отсюда Паскевич в следующие три дня с частью войск производил лично рекогносцировку Аббас-Абада, в которой участвовал и Бенкендорф. При этом он 29-го числа производил бомбардирование крепости и прогнал за реку Аракс неприятельскую конницу.
1-го июля весь наш отряд выступил из Нахичевана к Аббас-Абаду и занял позицию под стенами этой крепости. Паскевич начальство над осадою вверил Бенкендорфу, но всеми действиями распоряжался сам лично.
Осада производилась успешно до 5-го июля, в которое получено было известие, что Аббас-Мирза идет с большими силами для освобождения крепости. Паскевич, оставив перед Аббас-Абадом небольшой отряд, пошел за реку Аракс навстречу приближающемуся неприятелю. Регулярной кавалерией в этом отряде, состоявшей из 2-й уланской дивизии и Нижегородского драгунского полка командовал Бенкендорф. Он перешел вброд через Аракс. Казачьи полки под командою генерал-лейтенанта Иловайского, поддержанные кавалерией Бенкендорфа должны были выдержать первый натиск неприятеля до прибытия пехоты, задержанной разрывом моста, построенного на бурдюках. День был самый знойный, а всход от Аракса по покатости каменистой и безводной, но в надежде сражаться с неприятелем храбрые войска наши прошли с необыкновенной бодростью 15 верст до неприятельской позиции.
Принц Аббас-Мирза Каджар
Аббас-Мирза с 16000 тысячами конницы расположился на покатых возвышениях, растянув войска свои в линию на несколько верст. Когда отряд наш соединился, и генерал-адъютант Паскевич прибыл лично на место сражения, правый фланг наш уже был обойден персиянами, а левый, хотя и примыкал к цепи гор, но гребнем их владел неприятель и около 5000 его конницы собрались в ущелье, чтобы ударить с этой стороны. Генерал-адъютант Паскевич сначала намерен был атаковать левый фланг Аббаса-Мирзы, отдавая уступами свой правый, но большая рытвина помешала провозу артиллерии и потому он решился сделать то же самое движение в противоположном направлении, а чтобы скрыть маневр свой, поручил генерал-адъютанту Бенкендорфу с двумя казачьими и Серпуховским уланским полками угрожать правому флангу персиян. В то же время генерал-майор князь Эристов (ныне сенатор) с тремя дивизионами Нижегородского драгунского и тремя батальонами пехоты должен был атаковать ущелье на нашем правом фланге. Завидя это, неприятель частию рассыпался по высотам, а частию бросился в лощины между цепью гор и высоким холмом, отделявшим центр от левого его крыла. В это время драгуны сделали удачную атаку, опрокинули персиян и отбили знамя, а пехота русская овладела холмом, господствовавшим над всем протяжением позиции Аббас-Мирзы. Неприятель поколебался, и генерал-адъютант Паскевич, не теряя времени, повел войска вперед, приказав всей кавалерии теснить отступавших и гнать бежавших по пятам. Драгунский полк произвел еще одну блистательную атаку и отбил главное неприятельское знамя, называемое «Победным». Персияне намеревались удержаться на второй цепи возвышений, но были отброшены и преследуемы безостановочно. Пройдя еще 10 верст, генерал-адъютант Паскевич остановился с пехотою; кавалерия же гнала бегущих до ручья Джеван-Булах и далее. Сам Аббас-Мирза едва успел спастись от наших драгун, но ружье его, любимый оруженосец, множество сановников и до ста пленных вместе с двумя знаменами остались в руках победителей. Убитыми персияне потеряли 400 человек. Урон с нашей стороны состоял из одного штаб-офицера, двух обер-офицеров и 38-ми нижних чинов, выбывших из строя. Аббас-Мирза заперся в укрепленном лагере в Каразиадине, где находилась его пехота, не участвовавшая в деле.
Джеван-Булахская победа, так названная по ручью, при котором окончилось дело, вселила в славных азиятских всадников должное уважение к русской кавалерии и была в 1827 году первой предвозвестницей тех громких подвигов, которыми ознаменовал себя впоследствии генерал-адъютант Паскевич в Персии и Турции. Мужество русских войск в этом сражении тем более достойно удивления, что они прошли более 80 верст без воды в самый жаркий день.
Собственно Бенкендорф много способствовал к одержанию этой славной победы тем, что выдержал первый натиск неприятеля, потом, стоя непоколебимо более 4-х часов под сильным огнем неприятельской батареи, опрокинул ее и, преследуя форсированным маршем, содействовал центру нашему сбить с возвышенностей персиян и довершить поражение неприятеля.