Кавказец
Шрифт:
Несколько быстрых шагов, и, склонившись над раненым ранее воином, он сунул ему нож под ребра. Этот броню не носил, а потому короткий клинок метательного ножа вошел в плоть, как в масло. Короткий вздох – и все, отмучился сердешный. Ну, извини, не Сергей это начал, он только принимает правила игры, а они гласят простую истину – убей или умри. Оставлять за спиной недобитого противника, когда вокруг творится черт знает что, идея не из лучших.
Хм. Не повезло бедолаге, что тут скажешь, Сергей искренне посочувствовал только что убитому горцу. Похоже, драться больше не придется. Черкесы отходили, унося с собой раненых и убитых. Не всех, надо признать.
По уже въевшейся привычке Сергей подобрал свое оружие и начал его заряжать. То, что противник отходит, пока ни о чем не говорит. Перегруппируются, соберутся с силами и очень даже могут попробовать опять. Как это уже бывало раньше. Раз уж собрались нападать на крепость, то к большим потерям были готовы по определению.
Хотя, с другой стороны, это нападение скорее нетипично для горцев. Они предпочитают подходить к войне с практической стороны, иными словами, рассматривают ее как средство обогащения. Это своего рода их культура. А если русские войска выдвинутся к их аулам, то они, конечно же, соберутся в кулак и станут драться. Но – то за свои дома.
А гарнизон крепости для них особой угрозы не представляет. Мало того, бывали случаи, когда горцы уводили скот, принадлежащий крепости, на виду у гарнизона. Солдаты, конечно, палили по ворам, но зачастую безрезультатно. Правда, при этом налетчики старались подобрать момент, когда в крепости не было казаков и некому было организовать погоню. При наличии этих ребят подобные номера не проходили.
Получается, что это нападение было щедро оплачено турками. Никакого иного объяснения нет. Те платили звонкой монетой как за убитых русских солдат и офицеров, так и за захват крепостей. За последнее – особенно щедро. Ох, что-то все это напоминало Сергею Федоровичу. Очень уж похоже на войну за независимость Чечни в его слое. Иной век, иной мир, но и тут нередко предпочитают воевать чужими руками, прикрываясь красивыми словами и оплачивая чужую кровь серебром.
– Вы как, целы, Сергей Григорьевич?
Шейранов обернулся на голос коменданта крепости, капитана Балахнина. Аркадию Семеновичу было около сорока пяти лет, и до полного пенсиона ему оставалось выслужить всего-то два года. Хотя на Кавказе это, пожалуй, немалый срок. Отчего-то вспомнился муж Варвары Петровны, который не дотянул до этой же цели всего ничего. Он, кстати, был комендантом соседней крепости, Каменный Мост, до которой около восьмидесяти верст по горам. А ведь они сегодня очень даже могли разделить судьбу прежнего гарнизона той крепости.
– Благодарю, Аркадий Семенович, я в порядке, – продолжая заряжать свое оружие, ответил Темляков.
– Хотел вас особо поблагодарить за сегодняшнее. Коли бы не вы, не миновать нам беды.
– Присоединяюсь, – послышался голос артиллерийского поручика Сладкова, которому как раз на днях исполнилось двадцать пять лет. – Если бы вы не отправили на бастион ваших казачков, то мне с моими пушкарями и всей крепости конец наступил бы. А уж над нашим братом черкесы от души покуражились бы.
Что правда, то правда. Насколько не любили в слое Сергея летчиков, настолько же здесь не любили артиллеристов, сеявших смерть, находясь в относительной безопасности. Зачастую до них могли добить только стрелки, вооруженные штуцерами. Но это оружие слишком дорогое,
– Сдается мне, господа, мы Сергея Григорьевича должны всю оставшуюся жизнь поить водкой только за одну сегодняшнюю ночь. Все остальное лишь усугубляет этот долг, – подытожил подошедший штабс-капитан Ростовский, командир второй пехотной роты.
Вообще-то чисто технически поить водкой они должны были не Темлякова, а Перегудова. Именно он сообщил Шейранову о том, что гордые сыновья гор решили этой ночью вырезать гарнизон крепости. Псыхадзэ в передовых дозорах переиграли отряд пластунов, выдвинувшихся на дальние подступы. Тем все же удалось уйти, хотя и не всем. Однако вынужденные делать изрядный крюк по горам предупредить гарнизон они никак не успевали. Солдатские секреты в окрестностях крепости горцы попросту вырезали.
Но это происходило потом. Антон не был бы собой, если бы не постарался выжать из ситуации максимум. Ему требовалась правда жизни, а не игра. Поэтому все было разыграно как по нотам. К восточным воротам подошел человек в одежде горца и на ломаном русском потребовал у часового, чтобы позвали казачьего подпоручика. Те опасались, что это может быть ловушка, об охоте за Темляковым кровников не знал только ленивый, однако подпоручика все же позвали. Отойдя в сторонку, но оставаясь на стене, офицер переговорил с неизвестным, который и сообщил о готовящемся нападении и посоветовал забрать братьев и уходить.
Надо ли говорить, что данная сцена была полностью разыграна для шоу и гарнизона крепости. В роли неизвестного представителя рода Даутовых выступил Семен и, надо заметить, великолепно справился со своей ролью, потому что так и не был опознан. Только по завершении сцены Перегудов вышел с Шейрановым на связь и коротко обрисовал ситуацию. Время для того, чтобы забрать братьев Даутовых и уйти, у Сергея Федоровича еще было, но поступать таким образом он и не думал. Впрочем, Перегудов и не ожидал ничего подобного.
После встречи Темляков собрал господ офицеров, которых вместе с ним в крепости было только четверо, и заявил, что имеет сведения от верного человека о том, что на крепость готовится нападение. Было принято решение тихо поднять гарнизон и изготовиться к отбитию ночной атаки.
Через три часа, проведенных в напряженном ожидании, каждый в крепости, включая часовых, лишенных возможности подремать на посту, клял и костерил молодого подпоручика последними словами. Продолжалось это до четырех часов, пока не начался первый штурм, который был отбит с относительной легкостью. Черкесы просто не ожидали организованного сопротивления. Рассчитывая на внезапность, они сами были ошеломлены столь горячим приемом…
Шейранов осмотрелся вокруг. Двор крепости все еще кипел, разве только горячность боя сменилась иными заботами. Солдаты под присмотром унтеров спешно наводили порядок. Тушили одну из казарм и столовую, которые умудрились поджечь черкесы зажигательными стрелами. Горцы довольно широко и успешно продолжали использовать луки и самострелы.
Сносили раненых к лазарету, в котором уже не было свободных мест, поэтому новых укладывали у крыльца. Как только фельдшер обиходит страдальцев, их определят на постой в казарме. Все же лазарет не предназначен для такого количества раненых. Пока что о них заботились солдатские женки.