Кавказская Атлантида. 300 лет войны

Гордин Яков Аркадьевич

Далее Фадеев уверенно пишет о разложении и бессилии мусульманского мира, который сам по себе не может никому угрожать. Кавказ — единственное сосредоточение боевого духа исламизма. Опасность же в овладении европейскими недоброжелателями России азиатскими народами и просторами.

Говоря о созданной европейцами «подвластной империи в 150 миллионов жителей», Фадеев, разумеется, имеет в виду Индию под властью англичан. Но — не только. Идея создания на рыхлых политических пространствах Азии нового сильного государства владела Бонапартом во время Египетского похода. Он прямо говорил об этом на Святой Елене:

«Если бы Сен-Жан д’Акр была взята французской

армией, то это повлекло бы за собой великую революцию на Востоке, командующий армией создал бы там свое государство».

Ермолов, внимательно следивший за карьерой Наполеона, безусловно психологически ориентированный на судьбу великого корсиканца, хорошо знавший историю Египетского похода, говорил:

«В Европе не дадут нам шагу ступить без боя, а в Азии целые царства к нашим услугам».

И настойчиво напоминал, что его род восходит к потомкам Чингисхана.

Постепенно и в России, и в Европе формировалось осознание невозможности изменить территориальную ситуацию на западной линии соприкосновения России и европейских держав. То, что кровавое испытание сил в 1853–1855 годах произошло не на Балтике, не в Финляндии, например, где союзникам, господствуя на море, было гораздо легче снабжать свои экспедиционные корпуса, предоставив туркам отвлекать на юге силы русской армии, а в Крыму, на Черном море, имело не только военно-стратегический, но и глубоко символический смысл.

Наиболее реальным театром будущих военных действий стала Азия — оперативное направление через Афганистан к границам Индии. Для этого России нужно было утвердиться в Средней Азии, а фундаментом всего грандиозного плана был замиренный, твердо контролируемый Кавказ.

И Афганистан, и среднеазиатские ханства фигурировали в стратегических разработках штаба Кавказского корпуса еще с 1820–1830-х годов.

Крымская война, продемонстрировав солидарное неприятие великими европейскими державами исторических задач России, как их понимала российская элита, подтвердила версию «азиатской угрозы». Кавказ непререкаемо выдвигался в этой ситуации на авансцену будущего геополитического конфликта.

В декабре 1855 года Тютчев с пронзительной выразительностью сконцентрировал в стихотворении «1856» эсхатологические — если не панические — настроения, после разгрома в Крыму бытовавшие в русском обществе, которое ожидало продолжения гибельной для России войны.

Стоим мы слепо пред Судьбою. Не нам сорвать с нее покров… Я не свое тебе открою, А бред пророческий духов… Еще нам далеко до цели, Гроза ревет, гроза растет, — И вот — в железной колыбели, В громах родился Новый год… Не просто будет он воитель, Но исполнитель Божьих кар, — Он совершит, как поздний мститель, Давно задуманный удар… Для битв он послан и расправы, С собой принес он два меча: Один — сражений меч кровавый, Другой — секиру палача. Но для кого?.. Одна ли выя, Народ ли целый обречен?.. Слова неясны роковые, И смутен замогильный сон…

Незадолго до Тютчева высокопоставленный чиновник барон

Николай Егорович Торнау отправил на высочайшее имя «Записку», которая, с одной стороны, вполне корреспондирует с логикой Фадеева, с другой — по своему подспудному смыслу близка к тютчевскому ощущению грядущих бед. Но, в отличие от поэта, Торнау исходит из представлений о психологии горцев. Поэтому он ориентирован не на «бред пророческий духов», а на вполне конкретные военно-политические проблемы.

Надо помнить, что именно в ноябре 1855 года Австрия, на поддержку которой Николай I рассчитывал, начиная роковую войну с Турцией, направила Александру II ультиматум, требуя принять мирные предложения Англии и Франции. Вступление Австрии в войну на стороне союзников означало для России катастрофу. Недаром в позднейших построениях Фадеева, активно занимавшегося внутренней и внешней политикой, Австрия стояла едва ли не на первом месте в ряду врагов России, соперничая в этом с Англией.

Симптоматично, что именно в это время два кавказских генерала отправили в Петербург энергичные записки, предлагающие начать активное продвижение через Афганистан к Индии.

Но «Записка» Торнау наиболее содержательна и реалистична по оценке ситуации.

ЗАПИСКА БАРОНА ТОРНАУ [209]

Действия союзников нынешнего года начинают угрожать Кавказу и Закавказским владениям нашим.

Поныне действия эти ограничились появлением турецких войск в Абхазии — движением их к Грузии и к Мингрелии и нравственным влиянием на непокорных и покорных нам жителей Кавказа.

209

Российский государственный военно-исторический архив. Ф. ВУА. Ед. хр. 18296. Лл. 1–21. Барон Николай Егорович Торнау (1811–1882), юрист, исследователь мусульманского права, тайный советник, сенатор.

Медлительность в действиях Омар-паши и нерешимость его, основанная на расчетах личных его выгод, оградили пока еще Закавказский край от завладения врагами.

Но отторжение края сегодня от России, уничтожение исключительного нашего права владения Каспийским морем, отнятие от нас средств непосредственных сношений с странами Центральной Азии — все эти обстоятельства слишком важны для английского правительства в отношении индейских владений его, чтобы мы могли надеяться на неприведение в исполнение со стороны западных держав предначертаний их.

Для торговых выгод Англии необходимо было уничтожение преобладания России на Черном море; для устранения на будущие времена опасности индейским ея владениям необходимо отбросить границы России на 100 верст назад от границ Индии.

Отторжение Закавказского края от России, водворение и укрепление английской власти на южном берегу Каспийского моря — необходимо английскому правительству.

Еще год бездействия с нашей стороны — и предположения врагов России исполнятся.

Без принятия мер предусмотрительности и решительного противуборства действиям врагов в будущем году, в одну кампанию, весь Закавказский край отпадет от России, если только к турецким войскам присоединятся французские и английские войска и если к материальным силам неприятеля присоединится еще и нравственная сила — в решимости французских, в настойчивости английских генералов.

Опасность Кавказу и Закавказии угрожает со всех сторон.

Внутри края: отпадение даже вполне покорных и подвластных нам племен исполнится под личиною покорности силе.