Кавказская Атлантида. 300 лет войны

Гордин Яков Аркадьевич

— в будущее же время эти же меры дадут нам средства и способы, с одной стороны, к развитию торговой нашей деятельности с Азиею, а с другой стороны установят политическое первенство наше по делам Центральной Азии и послужат страшилищем Англии, постоянному врагу нашему на Востоке.

Опасность, которая неминуемо грозит Индейскому царству англичан от одного укрепления нашего в Туркмении, не только чувствуется, но и высказана ими в официальных речах и сочинениях.

За сим излишне, кажется, представлять еще другие доказательства важности предполагаемых мер и о полезности

от оных последствий.

Итак:

— для удержания за собою Закавказского края,

— для восстановления и удержания впредь за собою политического влияния на Центральную Азию,

— и наконец, для противуборства Англии на востоке, необходимо:

1) Устранение препятствий: физических от природы и нравственных от людей — в отношении свободного и удобного плавания по Каспийскому морю.

2) Устройство флотилии и транспортов пароходных для военной и коммерческой цели.

3) Перестройка Бакинской крепости, обратить оную в главное военно-складочное депо для значительнейшей части Закавказского края.

4) Возведение крепости в Ахкале.

5) Усиление военной позиции на границах Персии, в Ордубаде и Карабахе.

6) Проложение и разработка военных дорог.

7) Объявление и исполнение мер строгости в случае перехода закавказцев к неприятелям.

8) Подкрепление военных сил на Кавказе для занятия и удержания позиции близ Ордубада, в Ахкале и Баку пехотою и артиллериею из войск Оренбургского и других корпусов.

и 9) Разумная раздача денежных пособий в Персии, Туркмении и в других странах Центральной Азии.

Исполнение предложенных мер удержит за нами Каспийское море, спасет Кавказ, но единственно под условием, чтобы исполнение это совершилось немедленно.

Страшно и грустно выразить мысль об утрате Кавказа, но твердо убеждение наше в том, что если до лета будущего 1856 года не будут исполнены предложенные меры осторожности и противуборства, то в то же лето мы увидим союзные войска в Тифлисе и английский гарнизон в крепостях на южном и юго-восточном прибрежье Каспийского моря.

Если мы коснулись настоящего вопроса, то потому, что видим во владении Каспийским морем предмет государственной важности, а по предмету удержания за нами Кавказа — мы увлеклись тем чувством привязанности и любви к краю, который невольным образом разделяют все те, кои побывали в нем и переносили трудности и опасности Кавказской войны.

Ноябрь 1855

Как видим, в «Записке» представлены не только острая тревога, не только вполне оправданное с военно-стратегической точки зрения ожидание вторжения англо-турецких войск в Закавказье и массовое восстание в его поддержку, но и решительные соображения о характере превентивных действий. А действия эти, по убеждению Торнау, имеют своей целью не просто удержание завоеванного частично Кавказа и включенного в империю Закавказья, но и перспективу продвижения в глубь Азии, «нравственное влияние на Афганистан и на разноплеменные царства в Туркестане», что, собственно, должно заложить основы влияния уже не просто нравственного, а собственно военного.

Смысл «Записки» — Азия не должна быть отдана Европе. А в случае потери Кавказа и Закавказья это неизбежно произойдет, и Россия

будет отброшена на два столетия назад…

План, предложенный Торнау, в то время не был выполнен по двум причинам: во-первых, у истощенной России не было для этого ресурсов, а во-вторых, вскоре начались мирные переговоры между Россией и коалицией ее противников, и прямая угроза Кавказу и Закавказью отпала.

Но в последующие десятилетия империя пошла именно этим путем, пытаясь продвинуться вплотную к северным границам Индии, ведя борьбу с Европой в Азии, опираясь на покоренный Кавказ.

ВОЙНЫ, ОФИЦЕРЫ, ИСТОРИЯ [215]

Задача данного предисловия менее всего литературная. Слабые и сильные стороны повествования Вячеслава Миронова оставим критикам.

Мне важно понять, что произошло с русским боевым офицером, с русской армией на исходе XX века — на фоне трехсотлетней военной истории России.

С петровских времен армия играла в политической, экономической, социально-психологической жизни нашей страны такую значительную роль, что без понимания ее судеб, особенностей ее сознания, ее представлений невозможно понять судьбу страны и народа.

215

Предисловие к книге В. Миронова «Я был на этой войне. Чечня, год 1995». М., 2001.

Можно сколько угодно говорить о пагубности милитаризации русской жизни — и это чистая правда! — но бессмысленно игнорировать реальное положение вещей: еще долго проблема военного человека будет одной из ключевых проблем нашего общественного сознания.

Афганская и чеченская войны сделали эту проблему особенно острой.

Для того чтобы понять происходящее в этой сфере, нужен материал, которому можно доверять. И это, прежде всего, свидетельства участников событий.

Исповедь капитана Миронова — из этого пласта материала.

Я не случайно употребил слово «исповедь». Это не просто воспоминания о пережитом и увиденном. Это явная попытка извергнуть из своего сознания, из своей памяти то самое страшное, порой — отвратительное, непереносимо жестокое, что не дает человеку жить нормальной человеческой жизнью. Ведь «жанр» исповеди в его изначальном, церковном варианте — необходимость очиститься от худшего, греховного, что происходило с исповедующимся. Исповедующийся искренне — всегда жесток к себе. Есть серьезные подозрения, что Жан-Жак Руссо в своей знаменитой «Исповеди» приписал себе постыдные поступки, которых не совершал, чтобы его исповедь стала образцом жанра саморазоблачения человека вообще, а не только конкретного Жан-Жака.

Книга капитана Миронова — страшная книга. Ужас античеловечности сгущен в ней до предела. И не важно, происходило ли все это с самим автором или он вбил в свой сюжет и опыт других. В любом случае — это безжалостная к себе и миру исповедь русского офицера эпохи российско-чеченской трагедии.

Словосочетание «капитан Миронов» неизбежно будит литературную ассоциацию (не знаю, рассчитывал ли на это автор) — «Капитанская дочка», комендант Белогорской крепости капитан Миронов, честный служака, беспредельно верный присяге. Но к этому капитану мы еще вернемся.