Кайсе
Шрифт:
Гаунт был прав. После обеда Манч перезвонил ему. Не было названо никаких имен ни одной из сторон. Манч согласился встретиться с Манни около главного здания ФБР на Девятой улице, на месте, где раньше был «Лоун Стар Биф Хаус». Фэбээровцы получили это место, представлявшее собой бар на открытом воздухе, еще в 70-е годы после его конфискации у особо предприимчивого члена департамента по вопросам транспорта, который приобрел его, как они заявили, за счет нечестно добытых средств, присвоенных им у своих служащих.
«Какая пуля могла заставить всю заднюю
Чего он ждал? Оказалось, того, чтобы смерть миновала его. На пути от бара до места встречи горело здание, и такси с трудом пробиралось через поток машин, заблокированные улицы, забитые машинами объездные пути. В конце концов Мании выскочил из машины и бежал остаток дороги. Все равно он опоздал на пятнадцать минут.
Агенты, покончив с фотографированием, подписали какие-то бумаги у медиков, и вскоре труп Манча был помещен в блестящий мешок. «Там безопаснее, — пронеслась мысль в голове у Манни, — чем этой ночью на улице».
Пожар по дороге спас ему жизнь. Он повернулся и пошел. После того как увезли Манча, делать ему здесь было нечего. Или это не так? Под своим пальто он крепче прижал к груди находившийся там конверт.
Дома Манни стал поспешно собирать в сумку необходимые ему на ночь вещи. Из-под досок пола в спальне он взял пачку сотенных банкнот. «Что я еще забыл? Свой паспорт!» Он стал лихорадочно его искать. Прошло пятнадцать минут, прежде чем он, обливаясь потом, наткнулся на него во внутреннем кармане дешевой виниловой сумки — сувенира туристической компании, оформлявшей его поездку в Израиль. В прошлом году. Манни засунул в сумку предметы первой необходимости и вышел из дома. После того, что произошло с Дэвисом Манчем, он не был спокоен ни у себя в квартире, ни, говоря по правде, вообще в Вашингтоне.
Ночь в вашингтонском международном аэропорту, где он коротал время, вглядываясь в свое отображение в затемненных витринах закрытых магазинчиков, торгующих безделушками и сувенирами, несколько успокоила его перенапряженные нервы, но не до конца.
Маргарита и Кроукер прибыли ровно в полночь. Дом, скорее особняк в георгианском стиле, располагался, как пышно оперенная ворона, на гребне холма с изумрудной зеленью, одного из многих в этой местности. Опустив стекло, Кроукер жадно вдыхал в себя густые запахи лошадей и сена. Это был
Он наклонился вперед, вытащил бумажку в пятьдесят долларов и передал ее водителю такси.
— Подождите нас, — сказал он.
— Да, сэр. Никаких проблем.
Он сложил руки на груди, откинулся на сиденье и вскоре уже крепко спал.
Кроукер заметил на подъездной дорожке к дому шесть или семь стоявших автомобилей: «ягуары», «роллс-ройсы», большие седаны «БМВ». Шоферов не было видно, их не оставили на произвол судьбы в этот осенний холод.
— Чей это дом? — спросил он.
Маргарита продолжала смотреть в безоблачное ночное небо. Рогатый месяц, бледный, как сливочное масло, плыл по небосводу, подобно призрачному кораблю или катафалку. Она вздрогнула, но не двигалась. Мучительные думы овладевали ею каждый раз, когда она возвращалась сюда.
— Маргарита?
— Ш-ш-ш, — прошептала она. — Не говори, не двигайся. Я должна подумать, что произойдет дальше. Вероятно, это неизбежно так же, как движение одной секунды за другой. Но в данный момент дай мне помечтать, что мы одни вдвоем в этой ночи.
Ее запах смешивался с запахом лошади. К своему удивлению, Кроукер легко представил себе, как она вытаскивает свою ногу в сапоге из стремени, спрыгивает с гладкого кожаного седла, расточая вокруг мускусный запах лошадиных мышц, пропитавший ее ягодицы и ноги. Ему показалось, что он слышит в ночи тихие, призрачные звуки: хруст кожи, позвякивание металла, мягкое всхрапывание лошади.
Он моргнул, и все пропало, до него доносились лишь звуки тяжелого, ритмичного дыхания таксиста, спокойного гудения кондиционера в машине.
— Я часто ездила здесь верхом, — прошептала Маргарита, — когда была моложе.
Он взглянул на нее. Она была сосредоточена, как шахматист в эндшпиле. Кроукер не понимал, чем были вызваны эти галлюцинации, позволившие заглянуть в другое время, в другой мир.
Маргарита наклонилась вперед, привалилась к двери, как бы от усталости или покоряясь чему-то ужасному, потом взялась за ручку, открыла дверцу и вышла из машины. Кроукер последовал за ней, прислушиваясь к похрустыванию под ее каблуками гравия, белого, как молоко под лунным светом.
Особняк был построен из розовато-коричневого кирпича. Окна аккуратно обрамляли ставни цвета густых сливок. Внушительный парадный вход был увенчан веерообразным окном с цветными стеклами, которому было не менее ста лет. Опускающаяся вниз подъездная дорога была обсажена подрезанными вишневыми деревьями, а ближе к главному зданию поднимались до верхушки крыши копьевидная магнолия и болиголовы с ветвями, похожими на месяц. По обе стороны каменных ступенек, поднимающихся до самого входа, были устроены клумбы с однолетними цветами. Сейчас они были голыми, с черной землей, смешанной с компостом цвета соломы. Пронизывающий ветерок продувал между рядами темно-зеленых карликовых кипарисов Хиноки, поднимавшихся вместе с ними, когда они шагали вверх по ступенькам.