Кайсе
Шрифт:
— Это — он! — сказала она хрипло. — Вон там. Этот человек следил за нами в Венеции. Он прячется в переулке! За этим человеком мы тогда шли, и он чуть не захватил нас на мосту Канфа.
Николас повернулся и поспешил в указанную ею улочку. Он пока не беспокоился, так как был уверен, что она ошиблась. Конечно, если бы там был тот человек, он почувствовал бы исходящее от него излучение внутренним чутьем, натренированным по системе Тау-тау.
Узкая улочка представляла собой скопление магазинчиков с опущенными на витрины тентами. Солнце освещало только верхние этажи зданий, а сама улица оставалась в глубокой тени. Николас пробирался через поток людей, а его глаза и
После того как Николас тщательно исследовал вдоль и поперек всю улочку и никого подозрительного не заметил, он вернулся на место, где стояла Челеста, крепко прижавшая кончики пальцев к своим вискам. Они даже побелели от напряжения.
— Я не смог его найти, — сказал он. — С вами все в порядке?
— Просто небольшая... головная боль. — Она тряхнула головой. — Извините. Мне, очевидно, видятся призраки.
Однако в ее глазах ощущалось беспокойство то ли от боли, то ли от сомнений. Он не мог этого решить.
Сконцентрировав на ней свои мысли, он почувствовал, что исходящие от нее импульсы ускользали от него как туман, стелющийся по земле в холодное влажное утро. Он так и не смог определить, что она сейчас чувствовала.
Николас взял ее за руку, вывел обратно на широкую улицу Сен-Антуан, где было солнце и веселые толпы людей. Было очевидно, что ее потрясло произошедшее, и ему хотелось каким-то образом отвлечь ее, вернуть ей прежнее настроение. Николас решил рассказать ей о том годе, который он провел когда-то в Париже.
— Женщину, которую я встретил здесь в прошлом, звали Милен, — начал он, когда они пошли по улице. — У нее были такие же, как у вас, рыжие волосы. Я влюбился в нее и чуть не женился.
— Что же случилось? — взглянула она на него.
Николас заметил, что в глазах Челесты вновь появилась какая-то отрешенность. К счастью, ему удалось быстро привлечь к себе ее внимание.
— Наши отношения вышли из-под контроля, — продолжал он. — Мы оба не понимали себя, не говоря уже о других. В результате мы или занимались любовью — в любое время суток, любым вообразимым способом... а таких было немало — или же вцеплялись друг другу в горло. В конце концов мы истощили себя эмоционально и физически. Нам уже некуда было идти дальше.
— И чем все это закончилось?
Николас увидел арку, которая вела к величественной площади Вогезов с недавно реставрированным парком, окруженным особняками различных оттенков розового и кирпичного цвета с галереями на уровне улиц, где магазины и рестораны выставляли свою продукцию для покупателей и посетителей.
— Плохо, — ответил он. — Были слезы, махание кулаками, ругань, крики и, наконец, дикое совокупление. Это нельзя охарактеризовать как любовную утеху. С этим чувством мы покончили уже задолго до того. Нами руководила ярость и, думаю, в значительной степени страх перед тем, что мы будем делать друг без друга.
Он улыбнулся ей, хотя воспоминания, которые он долгое время прятал в себе, были мучительными.
— Конечно, мы оба собирались жить. Но в те дни ни один из нас не представлял себе достаточно хорошо, как это делать.
— Звучит как сценарий кинофильма.
— Вероятно, так. Нас как бы оторвал друг от друга ураган.
— И вы никогда больше
— Нет.
Они прошли на площадь Вогезов через южный вход. Сразу весь суетный Париж как бы исчез за ними в тумане. Их окутало умиротворяющее спокойствие окруженного колоннадами парка. По дорожкам бегали, смеясь, детишки. Около одного из фонтанов выстроилась группа людей, и фотограф снимал ее. Молодая парочка в центре хихикнула, когда вспышка осветила их, и все стали хохотать, не обращая внимания на призывы фотографа соблюдать спокойствие.
— Посмотрите! — воскликнула Челеста. — Это молодожены!
С приличного расстояния они стали смотреть, как молодая пара чинно поцеловалась перед камерой, а затем, уступив настойчивым просьбам своих друзей и родственников, молодожены бросились друг другу в объятия, и вспышки фотографа последовали одна за другой.
— Это запомнило мне о свадьбе моей сестры, — заметила Челеста.
Она выглядела почти успокоившейся, как будто, спрятавшись здесь, она могла забыть испугавшее ее видение Мессулете.
— Свадьба проходила на открытом воздухе. Я помню, с утра шел дождь, и мы все пришла в отчаяние. Но за час до начала церемонии тучи рассеялись и выглянуло солнце. На какое-то время появилась радуга, к фотографу удалось сделать снимок молодой пары на ее фоне.
Свадебная группа распалась, и ее участники покинули площадь. Николас и Челеста направились к одной из галерей.
— Я часто думаю, что тот золотой день был самым замечательным в жизни моей сестры, — сказала задумчиво Челеста. — Все казались такими беззаботно счастливыми. Но, возможно, теперь я уже не помню всего так, как это было на самом деле. — Она пожала плечами. — Дело в том, что я не считаю, что она очень удачно вышла замуж, — грустно улыбнулась Челеста. — Но надо учесть, что моя сестра очень своенравная, а вы знаете представления итальянских мужчин: женщина должна знать свое место и все прочее. Мой отец обычно говорил, что сестра слишком шикарна и что это не принесет ей ничего хорошего.
— А что он думал о вас? — поинтересовался Николас.
— О, говорил он, ты другая, Челеста. Ты умная. Теперь ум — это такая черта женщины, с которой мужчина может смириться.
Николас рассмеялся, но он видел, что для нее это было не смешно. Впервые у него промелькнула мысль, что ее отношения с отцом не были безоблачными.
— Так что в некотором отношении ваш отец был старомодным итальянцем.
— Нет, он был венецианцем, а это совсем не одно и то же. В нем текла кровь карфагенянина, жителя греческих островов и бог знает еще кого. Из того, что мне удалось узнать от него, я поняла, что он полагался на мнение и советы моей матери. Она была необыкновенной женщиной, так любил говорить мне мой отец, наполняясь гордостью за себя... и за нее. — Она опустила голову, но он успел заметить, как затуманились ее глаза. — Она погибла при пожаре. Было много людей: соперников отца, суеверных женщин, которых пугал ее отход от того, что, по их мнению, было естественным порядком, которые верили, что ее лишил жизни Бог или священнике, что она умерла, как еретик на костре.
— Когда это случилось?
— Мне еще не было и года.
Тенты, спускавшееся с колоннад, расцвечивали их лица полосками, бросали длинные тени у их ног. Кругом были закусочные и антикварные магазины, бистро, мелкие фирмы. Тут же находилась и компания «Авалон, Лтд.».
Николас, посмотрев через площадь, увидел фасад ее здания. В нем не было ничего особенного — просто обычное торговое помещение с надписью на витринном стекле: «Авалон Лтд. Моделирование и ручное изготовление масок».