Каюр
Шрифт:
Меж ними носилась Яга. Движения ее членов стали более согласованы, язык проворен и внятен.
– Чую, будет мне сегодня пожива!
– зловеще шипела она.
Задетый ею муляж Мусоргского со стуком упал на пол, к нему тут же подскочил электрик и ударил ногой. Однако наткнувшись на твердое, заскулил.
– Так его, внучек, - одобрила баба Яга, демонстрируя осмысленную реакцию на происходящее.
Я был изумлен. Неужели инсталляция на белковый носитель, способствует индивидуации випа?
– Кто их активировал?
–
– Не знаю. Должно быть, у Вадима оказался пульт.
– А Вадима - кто?
У Гарта были те же вопросы.
– Кто - это - такие?
– раздельно и немного бессвязно заговорил он.
– Как Яга оказалась разумной? И другие - как? Болванки! Одушевил! И брателло! Вы в курсе, что происходит?
– строго обратился он к Торопецкому.
Торопелло только плечами пожал. Я бы на его месте пожал тоже. Однако если кто-то и был в курсе, так это он.
К постановке перфа "Тайная Вечеря" на каком-то этапе предполагалось привлечь чмо - в качестве статистов, не более. Так что каюр под присмотром Викторовича или самого Гарта одно время частенько бывал в Кунсткамере. Однако буквально на днях Гарт отказался от этой затеи. После этого Торопецкого в ЗК практически не допускали. Из этого следует, что генерал ему не вполне доверял.
– Кто-то в эти болванки чьи-то базы внедрил, - предположила Сусанна.
Дура! Это категорически невозможно, учитывая доппель-про! В этот самый момент меня и осенило насчет конструктов. Прочие пока не догадывались. За исключением того, кто их инсталлировал. Таковым мог быть только Торопецкий. Ай да сукин сын!
Мысли носятся в воздухе, но если не ухватишь сейчас, то завтра ухватишь ее за другое место или не ухватишь совсем. Возьмись я за эту записку завтра, а не теперь, она была бы написана совершенно иначе. Ах, жить надо так (пока не забыл), будто всё мироздание выстроено ради вас.
Персонажи меж тем продолжали жить и реагировать на окружающее. Почему бы и нет? Первое удивление у меня прошло. Их глаза видели, уши слышали, и все это как-то соотносилось с тем, что было у них в головах. Вероятно, параллельно этому шла корректировка конфигураций по обратной связи через колпаки.
Яга, наткнувшись на Кощея, сперва отпрянула, выкрикнула своё: "Чур!", но тут же заинтересовалась им. Оглядела его внимательно, приближаясь к нему и отпрядывая, нагибаясь, обходя кругом, потом быстро дотронулась до его плеча. Он, доселе стоявший болваном, дёрнулся и - я уверен: испуганно - отшатнулся.
– Ага!
– сказала Яга.
– Мы где-то уже встречались.
– Хочу! Хочу!
– кричал Кощей.
– Какое редкое уродство!
– сказала Яга.
– Ты о его шнобеле?
– развязно спросил внучек.
– Я о его бессмертности, - сказала Яга.
– Я тебя на себе женю, - обратилась она к Кощею.
Раздался длительный вопль ужаса.
–
Внучек зажал уши и отошел к Горынычу, кружа возле него, время от времени нанося ему удары ногой.
– Так его, внучек!
– одобряла Яга, отойдя от Кощея.
– Ой, он его повредит, - сказала Сусанна. Она была в джинсах и сиреневой блузке. Вы же знаете, я неравнодушен к ней.
– А то и убьёт... Чтоты-чтоты-чтоты!
– сказали Джякус и Джус.
Викторович с ключами вновь бросился к двери, но генерал его удержал.
Внучек, уверившись в том, что сам Горыныч не встанет, попытался его приподнять. Но тот был слишком массивен, а мышцы брателло не настолько налиты силой, чтобы ворочать пассивную массу весом в сто двадцать, как минимум, килограммов.
– Да почешите мне спину, язычники!
– рычал фра Вазелин.
– Вот, взгляните, - сказал Викторович, сунув под нос генералу айдент.
Я тоже взглянул через чьё-то плечо. В заданном радиусе идентификации - сто метров - обозначилось присутствие десяти персон. Гартамонов, Полозков, Торопецкий, Галкин (Джус), Устюжанин, Сусанина (тут уместно еще раз напомнить о необходимости включения моего фанка в реестр, я ж не животное), а так же тех, кто был за стеклом: Вадим Градобоев, Моравский, Савченко (Вазелин) и какой-то Котляр. Незнаком мне был только последний, из чего я заключил, что это и есть номер одиннадцатый.
Я быстренько перебрал память Павлова и Торопецкого насчет этой фамилии. Из всех Котляров, которых удалось быстро припомнить, наибольший интерес представлял один, Иван Тимофеевич, один из вивисекторв Силзавода. Он - здесь? И под своей фамилией? Вероятность такого оборота была ничтожна. Однако, как вскоре выяснилось, оказалось именно так.
– Кто-нибудь остановит этот падёж?
– тихо спросила Сусанна, взглянув, между прочим, на Торопецкого.
Пока мы отвлекались на идентификатор, свалился еще один, в куцем мундирчике. Это говорило о том, что разблокировка корсетов продолжается. Рядом с этим лже-Гитлером вертелся Вадим. Он вытянулся в струнку и сделал зиг.
Внучек переместился к свежеупавшему и пнул его. Потом взял за воротник, перехватил подмышки и, кряхтя, поставил на ноги. Придержал его с полминуты, пока тот не обрел собственную координацию.
Двое, оба в полицейской форме, давно шевелившиеся рядышком на полу, встали на ноги без посторонней помощи. Шевельнулось предчувствие по поводу их.
В болтовню подвижных болванов ввинтился голос Моравского.
– Что они делают, Вазелин?
– Шевелятся. Эй, вы, если сейчас же не примените пульт, я так или иначе освобожусь и вас на кусочки порежу.