Каюта смерти, теплоход любви

Малинина Маргарита

– Как романтично, – хмыкнул Владлен Сергеевич. – Купить себе, что ль, здесь участок.

Мы дружно развернулись, чтобы пойти по неровной неасфальтированной дороге назад, но неожиданно встретили еще одно препятствие. Грозно скалясь, на нас шла вшивая бело-рыжая собака. Мы начали пятиться, пес же, сверкая свирепыми глазищами, начал заливаться лаем, уверенно сокращая расстояние.

– А сзади тупик, – безысходно молвила я тоненьким голоском.

– Я помню, – недовольно отозвался спутник.

Мне стало неописуемо страшно. В отличие от своей подруги, я никогда не боялась собак, но этот пес вселял какой-то нечеловеческий ужас. Он продолжал лаять и наступать, и

мы почти уже уперлись в сарай, когда Громов сказал:

– Я думаю, он болен бешенством.

Только тут я заметила, что у животного изо рта выступила пена.

– Боже мой! – лишь оставалось воскликнуть мне, когда я почувствовала задом кирпичную стену. Начав читать про себя молитву, я зачем-то вцепилась в ладонь рядом стоящего мужчины. В следующую секунду глаза собаки засияли поистине зверским пламенем, я отчетливо поняла, что пришел наш конец и она сейчас бросится, и пес действительно сделал какой-то рывок, но тут же странно дернулся в районе шеи и свалился как подкошенный. Я успела закричать, но, видя, что враг повержен, затихла.

– Что с ним? – прошептала я, когда Владлен пошевелился, вроде бы собираясь уходить.

– Мне думается, он мертв. Пора нам возвращаться.

– Но почему?! Как он умер?!

– Какая разница? – нервно пробубнил он и двинулся вперед. Так как я все еще стояла возле сарая, мне пришлось отпустить его руку. Он переступил через псину и пошел по дороге, но через пять шагов обернулся. – Ну ты идешь?

Оцепенение прошло, возродив, однако, любопытство. Я подбежала к животному и села. Меня заинтересовал подозрительный изгиб шеи. Громов со словами «Ты что, совсем?» кинулся ко мне, когда я протянула руку, собираясь проверить догадку. Он перехватил мою ладонь и грубо поднял на ноги. Насильно повел вперед по дороге, приговаривая:

– Еще не хватало заразиться от этой псины! Знаешь, какой там набор? Жить надоело?

Я в ужасе молчала.

Юля

– О, вот вы где! – Обрадованный встречей Руслан подсел к нам на скамейку с моей стороны.

Мы с Максом отъединились от группы почти сразу. Я не успела даже толком поставить в известность Катьку. Впрочем, она знала, что у нас с Нечаевым свидание, должна понять, где я и с кем. То есть с кем. Где – мы и сами сначала не знали. Хотели пойти в кафе, но не нашли их поблизости. Зато нашли сами одну из церквей, к которым собирался водить гид. Мы там сфотографировались и отправились дальше по дороге, которая вывела нас в этот парк. Мороженщик порадовал ценами, так что от идеи найти кафе мы уже отказались. Сели на чистую лавочку в тени высоких ухоженных деревьев и стали поедать пломбир за пломбиром. Тут-то нас и нашел Руслан.

– От тебя не спрятаться, не скрыться! – шутливо пропел Максим.

– Нечаев, ты, как всегда, добр ко мне, – хмыкнул тот, устраиваясь повальяжнее. Положил руку на спинку скамейки и то ли нарочно, то ли случайно коснулся при этом моей шеи. Я чуть вздрогнула, Макс насторожился и, обернувшись, заметил причину.

– Руслик, вот че ты приперся? – миролюбиво фыркнул он. – Свидание нам портить?

– Что ты! Даже в мыслях не было.

– А где Костян с Никитичем?

– Они отправились Катерину искать.

– Зачем? – икнула я удивленно, стараясь, однако, на говорящего не смотреть. Почему? Не знаю. Я вдруг осознала, что очень сильно его стесняюсь. Это из-за шеи? Гороскоп утверждает, что у Тельцов там самая чувствительная зона. А я ведь раньше не верила…

– Видели, как за ней следил какой-то мужик, – пожал Руслан плечами. – Решили подстраховать.

Я еле

удержала усмешку. Из Константина и Никиты телохранители так себе. Любимова быстрее сама за себя вступится, да еще и их спасет. Впрочем, я догадывалась, о каком мужике речь, так что спасенной она вообще не захочет быть.

– Страховые агенты, блин, – весело хмыкнул Максим, думая, очевидно, в том же направлении, что и я. Ну, не считая личности «какого-то мужика», полагаю.

– Юль, чем ты по жизни занимаешься? – искренне поинтересовался Руслан.

Все еще не глядя на него, я лаконично ответила:

– Менеджер по закупкам в муниципалитете. А ты?

– Я? – переспросил он удовлетворенно, словно только и ждал, когда же можно будет рассказать. Однако Максим невежливо хихикнул и закатил глазки, мол, сейчас что-то будет. – Дурак ты, – бросил ему спокойно Руслан, заметив реакцию, однако продолжать как-то сразу расхотел.

За него ответил товарищ:

– Зайцев у нас мануальщик.

– Кто? – не поняла я.

– Я лечу людей при помощи мануальной терапии, – включился-таки в обсуждение своей профессии Руслан.

– То есть врач?

– Ну да, вроде того.

«Везет мне на врачей!» – недовольно проворчала я про себя. То есть думала, что про себя. Потому что:

– А кто еще врач? – спросили оба.

Нет, ну сколько можно, а? Какая противная привычка…

– Да так… один…

– А говорила, что ни с кем не встречаешься! – не то разозлился, не то обиделся Максим.

– Мы и не встречаемся, он просто хороший знакомый, – кинулась я оправдываться, имея в виду Пашу Самойлова. Того самого, который не разрешал Катьке увозить меня из города.

– Конкуренция высока, – констатировал Руслан и наконец поднялся. Я смогла расслабиться и прижаться-таки к спинке, потому что до этого приходилось держать спину на зависть солдатам ровно: боялась опять прикоснуться шеей к его руке. – Может быть, прогуляемся? – предложил он. Мы не воспылали энтузиазмом. Я не успела насладиться позой с прижавшейся и ввиду этого отдыхающей спиной, а Макс… не знаю почему. Просто не воспылал. Тогда Руслан ушел один, и только Нечаев обрадовался и, повернувшись ко мне, стал шептать всякие нежности в мое ухо (я краснела и опускала лицо все ниже и ниже), как первый вернулся.

– Не прошло и года! – с пафосом пробасил Максим.

– Там очень красивые кусты сирени, а под ними тюльпанное поле. Думаю, можно сделать прекрасные снимки.

Здесь я уже воодушевилась, так как за этим и приехала сюда – фотографироваться и наслаждаться местной красотой. Архитектура или цветы – какая разница? Короче, я последовала за Зайцевым, а Максим, горько вздыхая (но не переставая при этом улыбаться), за мной.

Руслан был прав, место реально было красивым. Я восторженно ахнула, но тут же, вспомнив, что фотоаппарат остался у Любимовой, взгрустнула. В этот момент в Нечаеве проснулся рыцарь. Он вкрадчиво осведомился, в чем дело, и, узнав причину, пообещал снять меня на свою камеру в самом лучшем виде, а затем выслать на имейл. Засим мы обменялись электронными адресами, на что Руслан взирал с какой-то тихой печалью, и принялись позировать. Я сфотографировалась и с одним, и со вторым (Максим по-свойски меня обнял перед объективом, но у выдержанного Руслика рука, к счастью, не дрогнула, и снимок вышел замечательный), потом я фотографировала их вместе. Далее ребята провели целую фотосессию, каждый пытался сделать мой портрет на фоне сирени как можно лучше. События стали походить на конкурсное соревнование, в котором единственным членом жюри была я. Только мнение этого члена почему-то никто не спрашивал.