Казачьи сказки (Сборник)
Шрифт:
И вот так мы странствовали. Иногда под дождём, иногда под солнышком. Днём на спине коня, ночью под открытым небом или под прикрытием веток, если как раз приходил черёд дождя. Человеческое умение выкручиваться из трудных положений оказалось очень полезным.
В конце концов мы наткнулись на покинутую, разорённую деревеньку. Хаты с провалившимися, прогнившими стропилами, разваленные заборы. Крапива и лопухи до пояса. Везде только тишина, сорняки и гниль. Если раньше у меня ещё были какие-то угрызения совести по поводу того, стоит ли беспокоить старого дракона, то теперь они полностью испарились. Люди, должно быть, убегали отсюда второпях, поскольку всюду осталось множество добра, а ведь известно,
Этот мерзкий тип недурственно тут поразвлекался. Почти на каждой стене виднелись следы его когтей. А в кустах я наткнулась даже на раскиданные человеческие кости. Я не сказала о них Эрилу и только надеялась, что он ничего не пронюхает.
Около полупустого колодца я напоил Каштана из шлема. За водой пришлось спустить бурдюк, потом что ведро насквозь прогнило и поросло плесенью. Оура с интересом рыскала по округе. Я тоже решил осмотреться. Мы разошлись в разные стороны. Проходя мимо второго колодца, я заметил колоду для водопоя скота, она вся поросла мхом и походила на гроб знатного лорда, затянутый бархатом. Колода эта весьма подходила к общей картине разорения. Мне было очень не по себе. Вокруг всё отдавало покойницкой. Я заглянул в старую кузницу, где ещё лежал горкой уголь, валялись какие-то инструменты, потерянные или кинутые в спешке.
Я пошевелил огромные меха, и заплесневевшее кожаное покрытие распалось на куски. Потом мне попалась изба побогаче, в два этажа. Явно тут был господский дом. Из-под лестницы вылезла лиса, поглядела на меня внимательно и не спеша удалилась. Похоже, людей тут не было уже много лет. Присутствие дракона отпугивало даже воров и бродяг. Мне расхотелось осматривать эту несчастную халупу изнутри (хотя вполне возможно, что где-нибудь в подвале и нашлась бы забытая бутылка винца). Плёнка в окнах полопалась и свисала высохшими клоками, которые шуршали на ветру, точно привидения шептались. Над дверями на одном гвозде висел обломок доски. Краска на нём облупилась, но глубоко врезанные буквы ещё можно было разобрать.
— «Под зелёным драконом»… — прочитал я, и мурашки побежали у меня по спине. Я с отвращением сплюнул. До чего же плохое предзнаменование!
Я уже говорила, что Эрил совершенно невыносим? Если нет, то сейчас говорю. Во-первых: яблоки. Вокруг заброшенной деревни росло множество яблонь. Фрукты как раз созрели, так он набрал их полные мешки и жрал их по дороге почти беспрерывно, а меня уже тошнило от этого кислого запаха. Во-вторых: в первый раз в жизни я встретила такого самодовольного самца. Он вообразил себе, что мы, представительницы другого пола — нет, вы только подумайте! — слабее мужчин и телом, и разумом. Шовинистическое чудовище! Даже теперь, этими короткими и тупыми зубами, я могла бы перегрызть ему любое сухожилие. А кроме того, хотела бы я посмотреть на того умника, который мог бы соперничать со мной в счёте или в игре «сто вопросов»!
Ну нет!.. Она совершенно невыносима! Настоящий кошмар.
Яблок терпеть не может. Не все любят яблоки, но требовать от меня есть их в одиночку?! В сторонку отходят, чтоб помочиться, а не есть.
А в довершение всего она болтала. Болтала без умолку. Меня и в самом деле не интересует, что левиафан даёт молоко, а у стоноги на самом деле только двадцать пять ног. Левиафана мне не доить, а с червяком под венец не пойду. Какое мне дело до них? А Оура оскорбилась, когда я ей в конце концов так прямо и сказал. То есть, честно говоря, не сказал, а завопил, но я уже не мог сносить её трескотню и велел ей заткнуться. А она заявила, что я очень ограничен. Ну и хорошо, может, и так… что за противная баба…
Эрил
Да я скорее язык себе откушу, чем с ней заговорю.
Попался бы мне тот тип, который выдумал, будто русалки нежные и деликатные. Да боевой таран нежнее Оуры. Она заявила, что не будет больше сидеть со мной в седле, если я так ору на нее. Упрямая девица шла рядом с Каштаном по бездорожью, а самое интересное, что по ней и не скажешь, что устала. Я начал слегка понукать Каштана каблуком, а Оура как ни в чём не бывало поспевала за нами. В конце концов мы уже рысью неслись, а Оура летела рядом, наперегонки с конём — и гром меня разрази! — делала его как хотела, без малейшего усилия! Я натянул вожжи, поскольку до меня дошло, что она может оставить моего конька далеко позади. У меня даже волосы дыбом встали.
Наконец мы добрались до места предназнахения. Горы, которые люди называют Медянкой, довольно низкие, сглаженные, поросшие хвойным лесом. Кое-где встречаются неглубокие ущелья. Если б мне пришлось тут искать себе пристанище, наверняка я выбрала бы одно из таких ущелий — уединенное, укрытое от дождя и солнца место. Здешнему обитателю тоже хватило ума (несмотря на деменцию) поступить точно так же. Правда, когда я тут была в последний раз, то подлетала с другой стороны и смотрела на местность исключительно сверху, но я не сомневалась, что жилище старика находится по другую сторону гряды. Пока мы были в относительной безопасности. Среди множества мелких ниточек звериных мыслей я попыталась вычленить уже знакомые мне хаотичные и рваные эманации старого драконища, но ничего не получилось. Или он спал глубоким сном без сновидений, или умер, чему наверняка безмерно порадовался бы Эрил.
Мы сняли с коня всё его странное оснащение, пусть отдохнёт и поваляется по травке. Эрил собрался пойти нарезать веток, чтоб устроить привал. Взял нож, два яблока (он явно помешался на этих яблоках) и пропал меж деревьев.
Я ждала, ждала… и ждала. Солнце пригревало, цикады верещали как безумные, Каштан хрустел травой. Я легла на теплую, прогретую землю, приятно пахнущую сухими травами, песком и муравьями. В голове у меня как-то закружилось… я сама не заметила, как уснула. А когда наконец проснулась, солнце уже опустилось ниже, но Эрила всё ещё не было. Меня это слегка обеспокоило, я даже начала упрекать себя за то, что отпустила его одного. Ведь он моложе меня — по крайней мере, насколько я понимаю в людях, ему не могло быть больше семидесяти — да ещё меньше и слабее. Он мог заблудиться… на него мог напасть какой-то зверь… дикий кот, ламия или хоть бы бешеный олень. Он мог поскользнуться на осыпи и упасть с обрыва, переломав свои нежные косточки.
Мой маленький Эрил мог проделать десятки разных глупостей, ему угрожали сотни опасностей! Чем больше я об этом думала, тем сильнее беспокоилась. Ну и конечно — когда мне удалось нащупать слабое облачко его сознания, там кружились самые печальные и горькие мысли, а всё это из-за обычного атавистического страха. Понятно стало, что Эрил влип во что-то, я решила лететь на его поиски. Вот именно — лететь. У меня появились дурные предчувствия. Старый собиратель блестящего мусора мог напасть на моего подопечного, но уж тогда… пусть не рассчитывает на снисхождение!