Казачка
Шрифт:
Остановилась перед небольшой картиной.
— Ведь это Ионас!
— Такой здоровенный, а картинка такая маленькая! — захохотал Отто.
Сели за стол. Ой и вкуснота! Я пила грузинское вино. Разговор зашел о «наивном искусстве».
— Я все вспоминаю одну бабку, — говорю, — выставляется она по всем странам. Вот картина: в ночи лицо женщины между кустами, освещенное одним источником света — сбоку. Но какое лицо и как выписано! Сын у бабки моряк. Так она сделала тарелку, а по ней плывет на плотике морячок, управляя веслом…
— Ну и что?
— А вот что — тарелочку она сделала овальной,
Отто стал совсем другим — сосредоточенным, вдумчивым.
— Вы правы, Нонна. Я собираю такие картины и не замечаю, где наивные, а где мастеровые.
Я и не заметила, когда он, держа в руке всякие карандаши, стал шуршать ими по толстой белой бумаге.
Запели с Отто в два голоса казацкую песню. Ионас слушал очень внимательно, не шевелясь, глядя на нас исподлобья.
Я стала рассказывать что-то, чудить. Аж жарко стало — такая расталантливая я была в этот вечер, а вернее — в ночь.
Утро. Ионас подчеркнуто берет меня под руку и ведет к двери ванной.
— Прими душик, Викторовна, а мы пока соберемся.
Боже мой! Зеленая керамическая ванна, сиреневый кафель, по стенам распростерлось какое-то синтетическое растение. А душ брызнул из букета искусственных ромашек. Немного подкрасилась, надела что посимпатичнее и спустилась вниз.
Горячий кофе с крекером. Позавтракав, уселись в машину. Когда тронулись, Ионас поставил на мои колени картину, понравившуюся мне.
…Вот и Дом культуры. Входим в кабинет директора, а Отто поехал домой — взять жену на мою встречу. Смотрю, суетится девушка, похожая на мальчика. Поздоровавшись, она повесила мое платье, туфли поставила, постелила цветную салфетку на стол и водрузила овальное зеркало.
Узенькая, как рыбка из аквариума, небольшого роста, с зэковской прической.
Ноготками кто-то поскреб по двери. Она высунулась. Это Ионас позвал ее. Они больше не вернулись. «Какой понятливый! Знает, что птичка может быстро надоесть…» — подумала я.
Услышала его голос, объявляющий мое выступление. Пошел фрагмент из фильма «Молодая гвардия». Стою за кулисами в темноте и вижу, как Ионас открыл дверь кабинета и ищет меня возле экрана. «А, вот ты где… Всего хорошего!» — выдохнул он и чмокнул меня в ухо. Чего там говорить — душа полетела к Богу в рай.
Я сразу взяла зал в руки. После третьего фрагмента возликовала. Аплодисменты зала не давали договорить фразу.
Встреча прошла на ура. Букеты не объять, не донести. Ионас забирает их у меня, я иду раскланиваться, вижу бегущих за кулисы, чтоб взять у меня автограф. Призадержалась, дала автографы и с облегчением направилась к директорскому кабинету. Запахло едой, зеленью, розами. Директор — русский, с боевыми колодочками
— Супруга моя. Садись, Катюша, вот сюда.
Ионас вскочил и вскоре привел Отто с женой.
— Знакомьтесь, это Вера, — сказал Отто. — Моя мама нашла ее на грядочке…
— Правда, правда, — подтвердила его молоденькая жена. — Тетя Наташа приметила меня, когда я в десятый класс пошла. И в поле на работе она гостинцы мне разные давала…
— Это моя мама, — загремел Отто. — Слушаем, рассказывай дальше!
Она продолжала:
— «Вот приедет мой сын в отпуск, сразу возьмем тебя замуж!» Ну и пошло. Отто и раньше приезжал, но я с ним не знакомилась. А тут он приехал на попутке ночью. Тетя Наташа взяла его за руку — и к нам. Разбудила всех, велела, чтоб на стол готовили. Сели мы с Отто рядом, познакомились, понравились друг другу — и наутро в сельсовет, регистрироваться… Вот третий год пошел…
Да, казачки такие!
Вдруг вбегает небезызвестная девушка-мальчик и садится к Ионасу на колени.
— Пленка в машине, банку для цветов водой наполнила, всё о’кей! — отчиталась она.
Ионас был невозмутим, как будто к нему на колени уселся кот. Другие не обратили внимания, а я чуть сознание не потеряла. У них тут своя жизнь. Они помоложе меня, и национальность другая. Она хорошенькая…
Как могла, взяла себя в руки, но чаю выпить не смогла — перехватило горло. Вспомнила давнее-давнее мамино рассуждение: крупные мужики всегда тянутся к маленьким женщинам; вспомнила Сакуна — главного редактора нашей газеты «Горячий ключ» — и его жену. Высокий он был, красивый, а жена — маленькая блондинка. Мама любила все красивое, восхитилась им и выразила свое восхищение статейкой о колхозных достижениях. Послала меня к ним домой, чтоб я отдала заметку Сакуну лично в руки. Я разинула рот. «Откуда он взялся, такой большой и красивый?» — удивилась, хоть мне было всего девять лет.
На что я претендую? У меня семья, а эта маленькая женщина подходит ему как раз по закону природы… Ионас встал и вышел. А на пороге появляется мальчик с букетом цветов, за ним его мама. Я обрадовалась: Маргарита! Популярная эстрадная певица. Один из ее хитов — «Листья желтые над городом кружатся…» Раймонда Паулса. У нас с нею была «закулисная дружба». Мы часто ездили вместе выступать.
— Вот тебе твоя Мордюкова! — воскликнула она.
Все засмеялись.
— Представляете, такой националист, — это Маргарита о своем сыне, — смотрит только американские фильмы и эстонские, но если Мордюкова — бросает все!
Я взяла букет, поцеловала мальчика.
— Здравствуй, Скайдрида, — поприветствовала моя подружка «помощницу» Ионаса, — как живешь?.. Слушай, поедем ко мне, — это мне уже. — Поболтаем, коньячку выпьем.
— Ты как с неба свалилась. Благодарю Бога! — обрадовалась я.
Входит Ионас с разными бумагами.
— О, мадам! Сколько лет, сколько зим!
— Ионас, дорогой, завези нас с Нонной на ночевку к моей маме!
Он поднял бровь: дескать, вмешиваетесь в программу, — но сдержался. Расстегнул пуговицу пиджака и, не дрогнув, застыл: внезапно Скайдрида прыгнула на его спину, обняла за шею. Он сказал сухо: «Осторожнее — пиджак помнешь». И вышел, неся на спине свое сокровище.