Казачья серьга

Макеев Василий

«Пыль столбом…»

Пыль столбом — задрались чертиНа проселочной дороге.Бросишь ножик в круговертиСталь окрасят капли крови.Но не праздновай заране,Станет стыдно и неловко:Вдруг нечаянно поранилЧернокудрую чертовку?Иль смышленому бесенку,Пошалившему невольно,Пропорол насквозь печенкуИ ему до жути больно?Пусть чудит нечиста силаНа гумне и на повети.Без нее тоскливо былоИ на том и этом свете.

Свиданка

Как-то раз назло июлюИ

в угоду соловьюВ переулке караулилЯ сугревушку свою.Но она, звеня монистом,По садам во весь опорПрошмыгнула к гитаристуНа лукавый перебор.Звезды падали снопамиМне на темя и ладонь,В животе плясало пламя.И тогда я взял гармонь!Развернул мехи с отливом,Тронул кнопочек соски,И поплыли переливыЗадушевнейшей тоски.И насквозь на всю округу.И на звездный водопойПела хромка про разлукуДа про месяц молодой.То меняла гнев на жалость.Словно теплила свечу,Глядь – сударушка прижаласьК напряженному плечу.Трепетала, как гагара,А попробуй охолонь…То-то, чертова гитара!Так-то, любушка-гармонь!

«Окрестность, округа, околица…»

Окрестность, округа, околица,Окольная речка кружит —На чем мое сердце покоитсяИ все, чем душа дорожит.Подкова ль в проулке зацокала,Вздохнул ли в ночи вороной —Все кажется: около-около,Все чудится: рядом со мной.А чувства в груди не уместятся,Я поля печаль не полю:Пляшу под матрешкою месяца,Под солнышка бубен пою.На родине с болью не свыкнуться,Хоть жизнью ты бит-перебит.И мне то сорока откликнется,То в небе журавль протрубит.Но как бы ни мнилось, ни екало,Простить не могу одного:Пусть счастье у родины около —Рукой не подать до него.

Жеребенок

Зной занежил провода.Втихомолку жалит жито.Выпью воду из следа.Из лошадьего копыта.Выпью с грустью пополамПо неведомому зову.И заскачет по доламЖеребенок бестолковый.Будет травы обонять.Чутко воздух стричь ушамиИ по улице гонятьС хуторскими малышами.Будь Аленушкой ему!У него пройдет опаска.Коль в высоком теремуИ любовь живет, и ласка.И когда он наконецПрибежать к тебе посмеет,То веселый бубенецПривяжи ему на шею.Пусть резвится стригунок,Головой тебе кивая,Это прочим невдомек,Что душа его – живая.

«В мутный час, когда в окне светает…»

В мутный час, когда в окне светает,От нехватки тайного теплаСкорбно сердце голову пытает:«Где и с кем, пропащая, быта?»Голова покорно и устало,Хороша и этим, что цела,Отвечает: «Где и с кем попало,Потому-то сделалась гола». —«Что стенать с дурною головою,Закружилась, что ли, мне назло?» —«А меня ты помнишь, ретивое,На всю жизнь однажды подвело?»Так бранятся в сумерках несмело,Всякий раз по-своему правы.А душе как будто нету делаНи до сердца, ни до головы.Я живу темно и торовато,Голове и сердцу не в укор.Но душа им вынесет когда-тоСвой неумолимый приговор.

«Протарахтела повозка…»

Протарахтела повозка.Просвиристела чека.Так же лениво и простоЛета тончает черта.Кончилось

наше сиденье.Снова беремся за гуж.Пенье, свиданья, виденья —Милая сельская глушь.Вряд ли навеки запомнишь,В сердце с собой заберешьКрыши зеленый околыш,Красный ее козырек.Вряд ли надеяться надо,Что угадал наизустьПовесть вишневого сада,Плеса кукушечью грусть.Ветрена память. Но все жеСоком крестьянских корнейВ чем-то ты станешь моложе,Чем-то природе родней.Все же не только для видуИ не за модную блажьРодину эту в обидуСворе продажной не дашь!

«В любовной или в любой горячке…»

1

В любовной или в любой горячке.От резвой славы, худой хулыЛопух под кепку — и все болячкиВыносит разом из головы.В ломотной сыри, знобящей хмариК душе медовый пойдет первач.Шалфей и мята, иван-да-марья —Настой целебный от неудач.Кувшинкам в тихой вольготно речке,Роса в садовой царит траве.А сны святые – на русской печке,В них мама гладит по голове…

2

Глядеться в речку сподручней вербе,В глуби небесной смочив крыла.Уж коли свято природе верим,Расколошматим все зеркала!Чумеет чакан, блукают блики,Стрекозы пляшут вниз головой.Я отражаюсь в своей ПаникеТакой бессовестный и молодой!

«На гулькин нос…»

На гулькин нос.Но все короче дниИ пасмурней, увы, не понаслышке.В саду заречном памятные пниПогрызли напрочь злые муравьишки.Знать, не к добру…Я тоже натощак,Отвыкнув враз от кофия и чаю,Грызу купырь морковный,Впрочем, смакИ сласть от детства в нем не ощущаю.На кладбищеСредь поля,Где спростаПодсолнух побратался с лебедою,Перекосило ветром ворота,Я вздрогнул над могилой молодою.Мой давний другБлестел лицом с крестаС какой-то фотокарточки кабацкой.На черта же от кровного кустаПодался он за славою кавказской?И дней своихОкончил череду…Пути и сроки неисповедимы.И мне лежать придется в том ряду.В той горевой, суровой и родимой…В купырниках,Среди садовых росЯ рос, мужал и чувствам предавался.И если прожил часом с гулькин нос,За славой никуда не подавался.

«Канула в омут…»

Канула в омут.В стогах притаилась.В терпких солениях вяжет язык —Летняя благость.Божия милость,О, закавыка из закавык!Будто вовекНе грядет бездорожье,Стелет приметно в затишке у хатБлагость и милостьЛетняя БожьяВ рыжих отметинах солнечный плат.С пылу и жаруВпору проплакать,Чтобы жилось неизбывно-светло,Божию милость,Летнюю благость,Август, впечатанный чудом в чело!

«На краешке весенней ночи…»

На краешке весенней ночи.Средь звездной свары и тщеты.Сад заморозком заморочен,Иссильничан до черноты.Колдун ореховые буклиВ смердящий деготь обмакнул.И одуванчики потухли,В слезах цвет яблонь потонул.Отпали длани винограда,Пожух кипрей от сквозняка…Какая тяжкая досада,Какая долгая тоска!Лишь ландыш стойко в листьях грубыхВ обличье девичьей любвиИсподтишка, но белозубоЗвонит в бубенчики свои!