Казаки в Абиссинии
Шрифт:
Караван приходил быстро. Повар разложил свои инструменты и занялся приготовлением обеда; одна за другой воздвигались офицерские палатки. Мы ожидали только арьергард поручика К-го и казаков Крынина и Кривошлыкова, но их не было. Вместо того последние муловщики стали приносить тревожные известия…
Груз на 12 мулов не поднят… Мулы ушли… Лесной пожар надвинулся на Дэру… у К-го нет ни палатки, ни обеда…
Позвали помощника раса нагадия, потребовали, чтобы он послал на подъем багажа 12 мулов; рас нагадий пошел к купцам, но купцы отказались посылать мулов. Они собрались толпою, долго бранились, причем рас нагадий нескольких побил палкой, но мулов не дали. Начальник миссии потребовал начальника абиссинского конвоя и предложил ему обеспечить своими ашкерами доставку из Дэру в Бурка не поднятого груза. Начальник
В бесплодных переговорах, угрозах и увещания проходили часы. Упрямства абиссинцев сломить не уда-лось. Наступила холодная ночь, а поручика К-го и вещей с арьергардом не было. На 13-е была назначена дневка и приказано расследовать, кто виноват.
13-е, 14-е и 15-е января — дневки в Бурка. Мы поднялись до восхода солнца и приказали начать погрузку вещей на мулов no купцам: начальник миссии желал выяснить, кто виноват и не взял положенного ему груза.
He прошло и 20-ти минут после погрузки, как внизу, у палатки начальника миссии раздался дикий вой; вой, которым абиссинцы сзывают на бой. Все купцы побросали мулов и лошадей и с палками, ружьями и кинжалами кинулись к палатке. Оттуда выбежал один из купцов, громко воя, плача, причитая, воздевая руки к небу. Крик и гам поднялся невообразимый. Я и поручик Ч-ков бросились к толпе и преградили путь к палатке начальника миссии. Они напирали на нас и мы собственноручно отталкивали их. Многие замахивались на нас палками и выхватывали кинжалы.
— «Пойдем бить русских!», кричали разъяренные купцы.
Я вызвал двух казаков конвоя, Сидорова и Могутина, и вид казачьих плетей успокоил воинственное настроение харарских торговцев.
Большого труда стоило нам удержать казаков от расправы плетьми.
— «Ваше высокоблагородие, ведь они прямо аспиды, дозвольте!», говорил мощный широкоплечий Могутин, каждой рукой отталкивая человека по три…
Рас Нагадий отозвал купцов и приступил к допросу. Оказалось следующее. Купец, принимавший вещи, заподозрил, что урядник Габеев положил лишнее против того, что было в чемодане, и дерзко стал выкидывать пожитки.
— «Оставь», сказал ему Габеев, «что ты делаешь». Тот продолжал свою работу.
— «Оставь, тебе говорят!» и Габеев стал обратно укладывать вещи.
Купец толкнул Габеева, Габеев дал сдачи и купец поднял воинственный вой.
Купцы перестали грузить и на требование наше послать мулов за вещами в Дэру согласились отправить только трех…
Начальник миссии решил послать в Куни (70 верст. от Бурка) поручика Ч-кова для переговора по телефону с г. Ильгом, министром иностранных дел негуса об ускорении движения.
День прошел тихо. Мы расставили палатки. Ходили ловить рыбу в речке, поручик Д-ов настрелял шесть гуарец, а между прочим поджидали поручика К-го. Вещи из Дэру приходили понемногу, но люди, привозившие их, приносили неутешительные известия. На дороге бродили разбойники, путь был небезопасен для одиночных людей и никто не желал ехать брать оставшийся багаж.
14-го января, рано утром, поручики Ч-ов и Д-ов. с казаком Архиповым и четырьмя черными слугами выехали из Дэру в Куни. Отъезд их не произвел особенного впечатления на купцов.
Между тем отсутствие К-го и казаков арьергарда, в связи с неприятными известиями из Дэру, вызвало беспокойство за жизнь и здоровье их. Начальник миссии уже хотел отправить кого-либо на разведку, когда на горизонте показалось два всадника. В одном скоро узнали казака Кривошлыкова.
Тяжелые мысли вызвало появление его одного с переводчиком Марком в чалме и казачьей шинели…
Не случилось ли чего? Вспомнились случаи, бывавшие с абиссинцами, вспомнили, что этот горячий, самолюбивый народ весьма скор на кровавую расплату… Ищи в горах виноватого…
Вспомнили мы все это и призадумались… Но Киривошлыков привез хорошие вести. Груз подняли и везут. Правда, эти два дня дались очень тяжело К-му и оставшимся при нем казакам. Они ожидали каждую минуту помощи из Бурка, в Бурка каждый миг ожидали их прибытия, думали, что К-му удастся достать носильщиков, или нанять ослов, или, наконец, принести груз на своих мулах, идя самим пешком.
Поэтому мы и не принимали первые дни никаких мер к обеспечению провиантом арьергарда. Наступила для них первая, холодная ночь,
Груз был собран. Оставалось разобрать его по купцам и пуститься в дальнейший путь. Ведь на каждом ящике, на каждом свертке есть надпись красными чернилами, обозначающая имя купца, обязавшегося доставить вещи до Аддис-Абебы. Каким же образом могло выйти такое крупное недоразумение? Сейчас же по прибытии последнего ящика поручик К-ий приступил к выяснению обстоятельств нашего промедления.
Во-первых, из купцов, только трое взялись лично сопровождать наш груз, остальные прислали наемных приказчиков, совершенно неграмотных; во-вторых, на многих ящиках и свертках от росы и потных рук галласов-носильщиков надписи стерлись и их было трудно разобрать; в-третьих, нашлось три купца, носящих одно имя Загайэ, и ни один из них не желал брать свертков с этой надписью, ссылаясь на то, что есть другие Загайэ, которые и обязаны везти эти вещи; в-четвертых, мулов было взято слишком мало по грузу…
За выяснением этих обстоятельств, оказалось, что мы и 15-го выступить не можем. Все утро прошло в разборе груза, гортанных криках и трагических жестах отчаяния. Около полудня из Харара приехал сын нагадий раса, молодой человек, лет восемнадцати, не-дурной собой, державшийся с большим достоинством.
Слухи о недоразумениях в Дэру и Вурка дошли до Харара. С грустью услыхал о неприличном поведении купцов старик геразмач Банти, огорчился Уонди и рас нагадий. Дела не позволили им прибыть и помочь великому послу московов; и так четыре дня не занимался делами, не творил суд и расправу старый губернатор, а проводил эти дни в лагере у русского посла… Таких почестей никому еще не оказывали. Нагадий рас решил послать своего сына. Сопровождаемый толпой купцов, он обошел наши вещи и разобрал, кто был виноват в Дэру. За палатку, не попавшую в опись, начальник миссии приказал уплатить и дело наладилось…
Я потому описываю так подробно эти мелкие ссоры и недоразумения с купцами, что они хорошо характеризуют абиссинцев. Семит по племени — он во всем, касающемся торговли или денег, настоящий еврей. Обмануть, не исполнить обещания, взять дороже, выклянчить талер это его дело. Талер для него дороже, нежели свобода, даже жизнь. Благородный воин — становится грязным жидом, как только дело коснется торговли, наживе, рубля…
Нам всюду оказывали громадный почет. Геразмачи и кеньазмачи с отрядами ашкеров встречали нас в конце каждого перехода. Но и они ничего не могли поделать с купцами. «Мы не вольны в них. Мулы их, они идут, как хотят, сам негус не может им приказать идти скорее, чем они могут идти, не надрывая животных…», вот ответ, который мы получали от всех абиссинских начальников.