Казаки в Персии 1909-1918

Стрелянов П. Н.

Председатель Совета Министров, Статс-Секретарь

Столыпин»^51,58.

Вопрос об усилении казачьих конвоев поднимался перед правительством и Военным министерством, консулами и главами миссий в Персии неоднократно. В феврале 1909 года в Решт под видом консульского конвоя была командирована полусотня казаков с двумя пулеметами⁵⁹.

Министерство иностранных дел сообщало в Генеральный штаб:

«...Осложнившееся политическое положение в Персии, существующие в ней беспорядки и распри создают для Императорского Правительства необходимость поставить своих дипломатических и консульских представителей в этой стране, а также русские учреждения и русских подданных, живущих в Персии

в значительном числе, в условия, более или менее гарантирующие их безопасность.

Единственно возможным средством в этом отношении является прикомандирование к Консульствам казачьих конвоев — этой части Русской армии, одной из задач которой является, очевидно, охранение не только самой Империи от чужеземных на нее посягательств, но и интересов ее, ее должностных лиц и подданных, равно как и ее достоинства за пределами русской границы, в тех случаях, когда чужеземная власть бессильна это сделать»⁶⁰.

Генерал от кавалерии Самсонов констатировал: «Не было ни одного года, чтобы тот или другой конвой не приходилось усиливать и даже командировать за границу целые сотни с пулеметными командами. Все эти посты, конвои и сотни служили отличным средством укрепления нашего влияния и увеличения нашей торговли»⁶¹ (см. приложение 1).

Вместе с тем летом—осенью 1911 года на западе Персии, около города Урмии, в районе спорной персидско-турецкой полосы происходили следующие инциденты: сюда не допускали казаков конвоя российского военного делегата Минорского; турецкий офицер оскорбил главу православной миссии архимандрита Сергия; задержали сотника Биче-рахова⁶² с двадцатью казаками. Все это сильно подрывало престиж России до прихода в Хой русского отряда.

30 мая 1911 года недалеко от Турбет-Хейдара нападению из засады шестидесяти разбойников подверглись несколько казаков 1-го Кавказского полка ККВ, командированных консулом для сопровождения каравана с семьями служащих. Израненных и измученных казаков 1 июня доставили в город⁶³.

16 сентября из Казвина начальник конвоя консульства 1-го Лабинского полка ККВ хорунжий Некрасов телеграфировал: «Караул фидаев Казвинского гарнизона стрелял по разведчикам сотни, ехавшим с полевых занятий. Гарнизон 800 человек держится дерзко, требуя удаления сотни; воздействия силою по малочисленности сотни воздержался»⁶⁴.

По донесению командира дивизиона 1-го Горско-Моздокского полка ТКВ, находящегося в охране консульства в Хое есаула Гапузова⁶³, 27 октября сотник Бичерахов с двадцатью казаками 3-й сотни сопровождал в Урмию состоящего при российской правосливной Урмийской миссии иеромонаха Григория. На обратном пути 4 ноября, в 20 верстах от Хоя, конвой подвергся обстрелу курдов (не менее ста человек), занявших горный кряж. Сотник Бичерахов приказал им крикнуть по-персидски: «Мы русские казаки, вас не трогаем — очистить дорогу!» Два верховых курда подскочили на 500 шагов, произвели выстрелы по казакам и ускакали обратно. Курды открыли частые залпы, на что сотник приказал казакам спешиться и рассыпаться в цепь. Продвинув цепь на тысячу шагов, Бичерахов убедился, что фронтальной атакой курдов не сбить с кряжа — сила огня противника была в пять раз больше. Младшему уряднику Цыбину с четырьмя казаками он приказал зайти с правого фланга неприятеля, занять позицию и поражать курдов фланговым огнем. Продвинувшись на открытой местности на 800 шагов, сотник Бичерахов получил первую рану в левую ногу — выше колена навылет, но виду нижним чинам не подал. Несмотря на ожесточенный огонь со стороны гор и из ближайших селений на флангах, отряд продвинулся на 600 шагов, где Бичерахов получил вторую рану в грудь навылет, третья пуля вошла в правую ногу. Раненому оказал помощь урядник Захарченко, сотник лежал на совершенно открытом пространстве, пули ложились рядом. Не в состоянии двигаться, но не потеряв сознания, Бичерахов продолжал командовать цепью через урядника; приказал двум казакам прорваться через курдов и дать знать командиру дивизиона в Хое. Казаки выполнили приказание

довольно быстро.

Есаул Гапузов выступил к месту схватки, по дороге подвергаясь обстрелу из всех окрестных селений. Рассеяв курдов и прибыв на место перестрелки, командир дивизиона нашел команду в образцовом порядке.

В рапорте командира 1-го Горско-Моздокского полка полковника Арютинова⁶⁶ отмечалось, что «часть огня велась из маузеровых ружей, каковых нет ни у персов, ни у курдов. Вся команда проявила удивительную храбрость и умелость»⁶⁷ (12 января 1912 года сотник Бичерахов был представлен к ордену Святого Владимира 4-й степени с мечами, нижние чины награждены знаком отличия ордена Святой Анны).

«Русский Инвалид» от 17 ноября 1911 года отозвался на это статьей «Усиление конвоя в Хое» без подробностей боя. Но главным был вывод газеты: «В виду приведенного случая, а также общего отсутствия безопасности на весьма важном для нас в торговом отношении караванном пути из Джульфы через Хой в Урмию, и принимая во внимание, что само персидское правительство совершенно бессильно восстановить и поддерживать порядок, — Русское Правительство решило

временно усилить казачий конвой при консульстве в Хое необходимой пехотной частью при орудиях».

Конечно же пехотой и артиллерией усиливались не только консульские конвои. В ультиматуме, выдвинутом тогда же Россией и Англией, наряду с его политической составляющей, прямо указывалось на необходимость ввести русские войска в Персию. В российских требованиях третьим пунктом стояло: «...возмещение персидским правительством расходов, вызванных нынешней экспедицией в Персию; размеры причитающейся нам суммы и способы ее уплаты будут установлены дополнительно, после получения ответа персидского правительства»⁶⁸.

В ноябре 1911 года меджлис отверг ультиматум России,' в том числе о возмещении расходов на содержание русских войск.

Тем самым наше военное командование получило возможность усилить военное присутствие в Персии и, по выражению Наместника на Кавказе графа Воронцова-Дашкова, «действовать с открытыми глазами и говорить как с турками, так и с другими иностранными государствами прямо, без недомолвок...»⁶⁹.

Прелюдия к событиям осени 1911 г.

В течение всего 1911 года практически еженедельно проводились экспедиции против шахсевен. Такими ударами русские войска обезопасили ближайший район Ардебиля, но для действительного замирения шахсевен необходимо было произвести экспедицию большими силами.

В самом Ардебиле, если торговцы не продавали русскому отряду товары, лавки закрывали и угрожали проходу по узким улочкам огромного базара чинам отряда, им объявлялось, что в таком случае купцы будут немедленно арестованы и товары их конфискованы, с запрещением навсегда заниматься торговлей. Если кто-либо произведет нападение на чинов отряда, то будет предан военно-полевому суду с соответствующими последствиями; если же виновный не будет найден — жестоко наказывается тот квартал, в котором произведено нападение. Население, по решительным действиям отряда за все предыдущее время, знало, что объявленное будет исполнено без колебаний.

На всем протяжении дороги Хой—Урмия курды продолжали грабить торговые караваны. «Мирясь с потерей Хоя, — докладывал начальник охраны дороги, — турки не могут себе представить Урмию в руках русских. Из России необходимо двинуть в сторону Хой—Урмия тысяч до восьми войск и прочно утвердиться в Урмии». В рапорте изложено его мнение об армянских фидаях-дашнаках: «Доселе армянское население, терроризированное дашнаками, ничем ни мне, ни консулу не выразили своих симпатий к России, а наоборот, пропагандируют против нас курдов и персов. Я полагаю, что к армянам, хорошо консульству известным, дашнакам должна быть обращена наша месть. Эти единичные лица имеются в Хое и в Салмасе... Разбогатев, торгуя и живя под покровом русского флага, они при таком к нам отношении первые достойны смерти. Я, как армянин, более, чем кто-либо, этим возмущен. Капитан Арешев»⁷⁰.