Казань
Шрифт:
– Послушай, Ефим… Я знаю, что ты был у Панина. Он меня к себе вызывал, говорит иди к Полтеву расскажи о нашем дельце…
– Каком дельце?
– Вокруг молодого двора есть общество. Тайное…
– Вот оно что!
Полтев сразу сообразил. Панины интригуют за Павла.
– Сложилось общество недавно – Ушаков приоткрыл дверь, выглянул на лестницу. Там никого не было.
– Ты же видишь куда все валится! В тар-тарары. Сам об сем много говаривал. Народец бунтует, Катька – подстилка немецкая – истинному
– Ну продолжай, друг любезный! – Полтев сразу все понял, уселся на кровать – Ты извини, угостить тебя нечем.
– О, это не беда! Петр Иванович велел тебе передал – Ушаков выложил на стол позвякивающий сверток. Развязал его. На столешницу высыпались золотые империалы.
– Ого! – Ефим покачал головой в удивлении – И сколько же тут?
– Пятьсот рублей!
Для Полтева это было огромная сумма.
– Правда также в том – продолжал Ушаков – Что безвинно страдает великий князь Павел… Слыхал поди, что его с Орловым услали? А ежели под Казанью будет как с Каром или Бибиковым?
Полтев согласно покивал. Все ждал, когда поручик перейдет к делу. Ушаков поколебался, перешл на шепот:
– Внимай, Ефим, внимай!.. Вот придёт моя очередь занять караул в Зимнем дворце… Нынче, когда гвардию услали, ставят всех подряд…
– Говори уже дело.
– Вот! – поручик вытащил из под брошенной на кровать епанчи два пистолета – Англицкие, лучше качества!
– Убить Екатерину? – прямо, влоб спросил Полтев.
Ушаков побледнел, еще раз выглянул наружу. Закрыв плотно дверь, лишь кивнул.
– И почем нынче жизнь императрицы? – поинтересовался Ефим. Его ладони внезапно спотели, дыхание участилось. Вот оно дело всей жизни, которое выкинет его прямо наверх.
– Сто тысяч! – совсем тихим шепотом ответил Ушаков – Титул графа, десять тысяч крепостных душ в имениях под Рязанью.
Перед внутренним взором Полтева пронеслись дыба Тайной экспедиции, висилица…
– Согласен. Половину сразу.
Ушаков облегченно вздохнул, сразу кивнул.
– Через два дня меня с двумя солдатами ставят в караул. Во внутреннем дворе Зимнего. Я тебя через караулку тишком проведу, спрячешься в кустах, за деревьями.
– Кусты облетели все, видно будет – покачал головой Полтев.
– А ты нашей на одежду белого полотнища, да затаись!
– Умно – покивал Ефим – Ты придумал?
– Старший Панин – Ушаков начала одеваться – Говорят, что пугачевские ребелены нынче так прячутся в снегах. Письмо от Бибикова было об сем.
Друзья помолчали, каждый думая с своем.
– В полдень Катька в Петергоф поедет – Ушаков тяжело вздохнул – Как подадут выезд и ты увидишь, что она выходит с парадного крыльца – беги к карете, стреляй в упор. Мы тоже в тебя пальнем. Холостыми.
– Точно вас всего трое будет в карауле? А драгуны?
– Они уже на выезде
– Потом куда бежать?
– Через караулку, на набережную. Там тебя будут ждать желтые сани – Ушаков подошел к двери – Они отвезут тебя в Гатчину – во дворце розыск непотребно будет учинить. Там и дождешься спокойно Великого князя. Он тебя и наградит по-царски как оговорено.
– Деньги вперед! – твердо произнес Полтев.
– К завтрему соберем половину, привезу – кивнул Ушаков – Будь дома. Никуда не ходи – Тайная экспедиция лютует.
Наступило 15-е февраля. Праздник Сретения Господа Иисуса Христа. С утра невыспавшийся Полтев – пришлось ночью долбить мерзлую землю и закапывать ящики с золотом – уже затаился среди кустов парадного двора. В сугробе было холодно, но дым из дворцовых труб стелился по земле и скрывал бывшего поручика.
От холода Полтев спасался фляжкой с водкой. Прикладываться старался редко, чтобы не опьянеть и не провалить дело. Больше вспоминал второй разговор с Ушаковым. Он состоялся в тот день, когда Аполлон привез золото.
Пока трясясь от страха, пересчитывал, язык сам пустился в пляс:
– Под Рязанью поди грибов много – Полтев ловко складывал золотые монеты в столбики – Соберу крестьянок помоложе, и в лес, в осинник поведу. Там подосинники – шляпки, как кирпич, ножка крепенькая, в чёрных волосках…
– Ежели в сметане… Ар-р-ромат, – согласился Ушаков.
– Боровик, – продолжил сам не свой Полтев, – Боровик по лесам поди низкий, широкий, шляпка в морщинках, как во мху или в траве укроется – его и не приметишь… Под сухим-то листом шляпка в морщинках – чистая тебе старинная бронза…
– Магнификат, – по-французски ответил поручик – В Питер на Сенной торг, поди, много рязанского гриба везут.
– Коробами, на лодках… по каналам тоже… Мохом укроют и везут… Из Новгородской округи тоже…
– Екатерина – ляпнув, не подумал, произнес Ушаков – Сказывают, до грибов охоча…
Сам осекся, испуганно посмотрел на Полтева.
– Жалко тебе ее?? – опять влоб, как в прошлый разговор, спросил Ефим.
– Так молвят сынок у нее есть, от Орлова. Граф Бобринский. Двенадцать лет мальчику.
– Выблядку! – выругался Полтев – Наблядовала с любовниками, а ты жалеешь! Лучше народ пожалей. Или мужа ее умученного Петра. Или Павла, покровителя нашего, пожалей.
– А я что, а я ничего – забормотал Ушаков – Ты главное дело сделай… А там Павел с Паниными порешит всех орловских…
Затрубил рожок форейтора, во двор в окружении нескольких всадников заехала большая, с опущенными шторками золоченая карета с византийским орлом на двери. Полтев очнулся, поднялся на колени. Выхватил из-за пояса пистолеты, по одному проверил порох на полке. Сухой!