Казанские "Тандерболты"
Шрифт:
На следующее утро охрана Сталина удивилась, что он не поднялся в своё обычное время, но у них был строгий приказ - не беспокоить. Только в полдень его обнаружили лежащим в луже крови. Вызванные врачи сразу диагностировали инсульт, тот, о котором они много лет предупреждали Сталина.
– У него самое большее несколько часов, - оглянулся главный медик. Едва он договорил, вождь открыл глаза и жутким взглядом прошёлся по всем, кто был в купе. Он всегда отличался мощной волей, и то, что произошло следом, только подтвердило это. Он поднял левую руку и указал прямо на Берию, стоявшего у двери.
– Ты, - сумел сказать Сталин, прежде чем впасть в кому, от которой ему не суждено было очнуться.
Берия покачал головой, пересиливая горе от
– Своим последним дыханием он назначил меня преемником.
Несогласных не нашлось. В конце концов, в поезде хватало охраны НКВД, преданной Берии.
Горький. Советский правительственный поезд
– Добро пожаловать в Горький, товарищ председатель, - учтиво встретил его армейский капитан.
– Вас ждут на совещании Ставки. Машина подготовлена.
Он открыл дверь лимузина и помог Берии забраться внутрь. За руль сел его личный водитель, трое телохранителей заняли оставшиеся места. Небольшой конвой тронулся с места. Впереди ехал грузовик с пехотой, следом T-34 [3] , лимузин, ещё один танк и снова полуторка с красноармейцами. Берия, сидя на заднем диване, и так и сяк прикидывал решение задачи, занимавшей его последние два дня. Следует ли рассказать генералам о замысле Сталина по их уничтожению, рассчитывая на благодарность за то, что взял решение на себя? Или просто придерживаться версии с инсультом? Один вариант безопаснее, но и выиграть на нём получится немного. Второй более рискованный, зато предполагает более широкую перспективу. На чём же остановиться? Берия продолжал ломать голову до тех пор, пока сильный толчок не выбил его из колеи размышлений.
3
Советский средний танк, в РИ ставший одним из символов Победы. Судя по указанному дальше весу, речь идёт об одной из ранних моделей с 76-мм орудием и маленькой башней.
Шедший впереди T-34 остановился и резко сдал назад. Машина, продолжая движение, врезалась ему в корму. Каким бы крепким ни был лимузин, он не мог сравниться с 30-тонным танком, не говоря уже о двух. Кузов смялся с обеих сторон, стёкла вылетели. Водитель, казалось, затанцевал, только это были попадания из автомата ППШ [4] . Охранник на переднем сидении уже был мёртв, пав жертвой очереди второго солдата с ППШ. Ровно в тот момент, когда Берия понял, что происходит, короткие вспышки убили двух оставшихся телохранителей. Его вытянули из автомобиля, крепко связали руки и закинули в кузов одного из грузовиков. Издалека послышались выстрелы, и на мгновение он подумал, что вернулся в Москву. Но реальность сказала ему - это убивают его людей в поезде.
4
Пистолет-пулемёт Шпагина под патрон 7.62х25 ТТ.
Берию волоком доставили в один из кабинетов горкома. Брошенный на пол, он увидел стол, за которым сидели пятеро генералов. Жуков в центре, слева от него Рокоссовский, справа Конев, рядом Чуйков и Ватутин. Берия, собравшись с силами, встал. Его голос хрипел от гнева.
– Вы знаете, кто я? Я - председатель Совнаркома Лаврентий Берия. Вы ответите за это.
Голос Жукова был холодным и в какой-то мере механическим.
– Вы уверены, что мы позволили бы такому ничтожеству управлять нашей любимой Родиной в нынешнее тёмное время?
И это сказало Берии всё. Перед его внутренним взором появилась яркая картинка: гигантский медведь между двумя людьми, и у каждого есть верёвка, держащая медведя за шею. Пока у обоих привязь туго
– Лаврентий Павлович Берия, вы обвиняетесь в многочисленных, беспрецедентных преступлениях против русского народа и Родины. Вам есть что сказать, прежде чем мы вынесем приговор?
– Вам это ни за что не сойдёт с рук.
– Никакого воображения, - Рокоссовского, казалось, забавляло происходящее.
– Можно было бы подумать, что после такого количества осуждённых людей он выдаст что-то оригинальное.
Жуков слегка улыбнулся.
– Лаврентий Павлович, ваше время прошло. Над армией восстановлено единое командование, части НКВД разоружены и расформированы. Достойных включили в полевые соединения, ну а недостойных…
Жуков махнул рукой. Без крови не обошлось, но цена была весьма невеликой по сравнению с итогом. В русской армии вновь командовали только офицеры, а не назначенные параллельными командирами замполиты [5] .
– … вы присоединитесь к недостойным. Уведите его.
Русская армия. Русские. Родина, не партия. Россия, не Советский Союз. Берия понял, что его время действительно прошло. Внезапно он задался вопросом. А Сталин знал? Знал, что политические лидеры, уходящие из Москвы, перехватывались и либо уничтожались, либо нейтрализовались? Не немцами, а русскими? Не это ли было изменой, о которой он говорил? И убив Сталина, я заодно убил себя?
5
В РИ единоначалие в РККА окончательно ввели только 9 октября 1942 года. Институт комиссаров за период 1920-1942 вводили и отменяли несколько раз! Разумеется, такая чехарда отрицательно сказывалась на управлении войсками.
Его вывели во внутренний двор, заполненный людьми. В основном там были мужчины, но он заметил и нескольких женщин. Его поставили в один из рядов. Вроде бы наугад, но он не видел офицера позади, сверяющегося со списком.
– В римские времена подразделения, опозорившие себя, подвергали жестокому наказанию. Децимации. Такова и ваша судьба.
Жуков смотрел из окна. Некоторых он узнавал. Например, Мехлиса [6] , систематически оскорблявшего и уничтожавшего строевых командиров. Сколько людей погибло из-за разрушенного им управления частями?
6
Лев Захарович Мехлис (1989 - 1953) - одна из самых противоречивых фигур истории середины XX века в России. Болезненно честный и нетерпимый к любой лжи человек, председатель комиссии Государственного контроля (1941). В 1938 году организовал ряд репрессивных дел в армии, а в 1942-м по его прямой вине произошла катастрофа Крымского фронта на Керченском полуострове. В личном общении был чрезвычайно резок. Не встречая отпора, легко переходил на оскорбления.
Во время переворота рассматривались также дела замполитов. К удивлению Жукова, большую их часть любили бойцы и уважали офицеры. Они использовали свои навыки и влияние для помощи тем подразделениям, куда их назначили. Таких отправляли в офицерские училища, чтобы они вернулись в строй командирами. Другие для этого не годились, но и навредить не могли - просто потому, что ничего не умели. Таких перевели в стрелковые батальоны. Оставшиеся, как в этом дворе и ему подобных по всей России, были мутью. Пеной, разъедавшей и пачкающей всё, чего касалась.