Каждая мертвая мечта

Вегнер Роберт M

А Маахир, почувствовав, что его махаут утратил сосредоточенность, совершенно спокойно направился к загонам, отчаянно трубя. Другие слоны сразу же ему ответили, и на некоторое время воздух наполнился звуками приветствий серых гигантов.

* * *

— Вести переговоры?

— А что мы могли сделать?

Отвечать императору вопросом на вопрос — верх глупости, но, проклятие, ему уже было все равно. Его карьера, похоже, в любом случае закончилась: если уж император планировал очередную чистку, то не начнет с самого верха, не обратится против Первой и Второй Крысы.

— Что мы могли сделать, ваше величество? — повторил Гентрелл, вытягиваясь в струнку еще сильнее. — У нас ограниченные средства. Половина армии стережет восточный рубеж,

дивизии на юго-западе нужно держать в готовности на случай, если ухудшится ситуация в Понкее-Лаа. Я писал об этом в рапортах: их сил может не хватить, и нужна мобилизация еще тридцати тысяч солдат. На севере Горная Стража держится, но Рог, долина Гевенах все еще воткнут в тело Винде’канна, а тамошние почитатели Быка отнюдь не стали любить нас сильнее. Всего лишь притихли. Несбордийские длинные ладьи все смелее входят в Ваннавен и Плорию, пока что они главным образом торгуют, но куда доплывет один корабль, доплывет и флот. Поэтому мы не в силах обеспечить серьезную военную экспедицию через пустыню, чтобы вызволять наших родичей из рабства на Дальнем Юге. У нас нет флота, чтобы отослать туда армию морем, а даже и будь таковой, — у нас все равно нет армии, которая могла бы на нем поплыть. Мы можем только вести переговоры. Если бы разошлась весть, что Империя позволила перебить этих людей и ничего не сделала, все — Совет Первых, храмы, купеческие цеха или гильдии магов — все использовали бы это, чтобы ослабить императорскую власть. Даже те, кто в последние годы и пальцем не шевельнул, чтобы выкупить земляков из неволи, примутся вопить. К тому же добавляется религиозный элемент. Агар-от-Пламени не имеет слишком большого числа верных в Империи, но даже малая религиозная война хуже плохого мира. А теперь мы можем сказать: мы отослали туда Генно Ласкольника, нашего славнейшего генерала. Впрочем, я уже говорил, что он сам не мог усидеть на месте. А если бы ему удалось привезти с собой хотя бы пару сотен спасенных…

Крысе не пришлось говорить больше, не здесь, не перед этой парочкой. Несколько сотен спасенных, которых можно показывать на улицах городов, перевесили бы несколько тысяч трупов, которых никто не видел.

— Но ситуация изменилась, господин. Теперь генерал будет вести переговоры с новой владычицей Белого Коноверина, которая вроде бы не спешит с кровавой расправой, а потому есть шанс, что восстание не закончится резней. Мы пообещаем ей новый мир, открытие торгового пути через Белое море, золото. Устье Амерты аж просится, чтобы построить порт, а теперь, когда восточный ее берег в руках наших союзников, эта река может стать для восточных провинций тем же, чем Эльхаран является для южных. У нас для Деаны д’Кллеан множество аргументов, круглых и блестящих, а она может использовать их, чтобы погасить восстание мирно. Провозгласить амнистию, отменить рабство — хотя бы частично, — позволить тем, кто захочет, вернуться на родину. Она может это сделать, используя свою позицию той, что вышла из Ока Агара, и деньги, которые она заработает на торговле с нами. А при случае генерал может проверить, до сих пор ли активны те силы, что подталкивали к резне на Дальнем Юге, и имеют ли они что-то общее с действовавшими в Понкее-Лаа.

Несколько ударов сердца, тянувшихся целую вечность, Креган-бер-Арленс молча глядел на кан-Овара. Потом лицо императора смягчилось, на нем появилась даже легкая улыбка.

— Вольно.

Гентрелл понял, что уже некоторое время стоит по стойке смирно.

— Видишь, дружище, на самом деле главное — это намерения. Когда бы вы послали Ласкольника на юг без явной причины, просто так, чтобы показать, какой властью вы наделены, я бы и вправду несколько рассердился. И как Ласкольник должен был бы проверить эти таинственные силы?

— Ваше величество, я… — Информация, что у первого кавалериста Империи талант, неприемлемый для Великого Кодекса, была тайной из тех, ради сохранения которых Нора выпускала убийц. Инстинкт Крысы, приказывавший собирать и хранить информацию, поскольку она ценнее всего золота мира, заставил его закрыть рот.

Император вздохнул и отвернулся.

— Генно — Говорящий-с-Лошадями, —

пробормотал он, а Гентрелл едва не застонал, раздавленный. Ведь Сука все слышала! — Я знал об этом, прежде чем повысил одного молодого Крысу до секретаря Пондерса-онд-Вельруса. Он рассказал мне об этом в первый же вечер, когда вломился в мои комнаты и спросил, стану ли я сидеть на жопе или мы попытаемся спасти Меекхан. Потом показал мне, что может сделать с конем, с целым табуном коней, и представил свою стратегию, а я поверил, что нашел нужного человека и что у нас есть шанс выиграть эту войну. Так что я об этом знаю. Эвсевения тоже знает, с того момента, как наемники, посланные Псарней, попытались схватить генерала.

Графиня опустила взгляд и закусила губу.

— Я вызвал ее тогда на личную аудиенцию, а она поручилась головой, что такая ситуация больше не повторится. Я принял ее поручительство и все еще ему доверяю.

Император обернулся к Гентреллу.

— Генно контактировал со мной в последние годы, — продолжил он, — но как это делал — наш секрет. Описал мне свой поиск людей с талантами, за которые еще сто лет назад посылали на костер. Принял их в чаардан и оберегал. И как я понимаю, вместе с ними поплыл на юг.

— Да, ваше величество.

— Зачем?

Крыса заморгал.

— Ваше величество?

— Генно мог настаивать, желать и яриться, но отчего вы сперва не послали туда кого-нибудь из простых магов? Или даже нескольких? У вас в Норе их достаточно. А у многих других — долги перед вами… — Император сделал многозначительную паузу.

— Господин, Белый Коноверин — под влиянием Ока Агара. Мы не до конца понимаем, что такое это Око, но обычные чародеи мало на что там способны. Не могут дотягиваться до собственных аспектов, у них проблемы с концентрацией и сном, их чары слабы и неуверенны, словно…

— Словно вблизи от Урочищ, верно? Словно вблизи от Глеввен-Он, того малого сельца, где мы потеряли четыреста человек и нескольких боевых магов. Не странно ли это, что места, благословенные богами и проклятые ими же, одинаково влияют на разумы живых?

И к чему же император вел? Гентрелл впервые за многие годы чувствовал себя как некто, кого посадили за игру, правил которой он не знает и теперь должен их выдумать на основании ходов и разговоров противников. Причем противников, говорящих на чужом языке.

Он позволил себе быстрый взгляд в сторону Эвсевении. У Суки было такое лицо, словно император беседовал с ними о погоде.

— В Глеввен-Он мы столкнулись с существами, о существовании которых и понятия не имели, верно, Крыса? Ох, у нас есть для них названия — демоны, темные силы, силы хаоса… Не только слова. Существа эти истекали кровью и умирали, хотя их было непросто убить. Возможно, мы совершили ошибку, когда запретили в Великом Кодексе исследовать Урочища? Мы трусливо решили, что если станем их игнорировать, то они исчезнут сами по себе. А теперь мы не знаем, что в них скрыто. Ищем сведений о них за границами Империи, в странах, где за Урочищами наблюдают, охотятся за созданиями, которые там появляются, и даже ловят их и приставляют к работе. По крайней мере тех, что могут выжить вне проклятой земли. Гончие неплохо справляются, выкрадывая секреты у гильдий магов в Понкее-Лаа, Ар-Миттаре или у шаманов кочевников, но секреты из вторых, а порой и третьих рук часто ничего не стоят. Потому Нора сейчас тоже организовала группу для исследования этих феноменов, а особенно Вендерладского болота. Неофициально, но при нашей полной поддержке.

Гентреллу снова показалось, что в игре, которую ему необходимо раскусить, слишком многое происходит за раз. Он был, чтоб ему паршивый зад трепаной кобылы, Третьей Крысой Норы. Третьей! Занимался самыми важными секретами Империи, хранил их и оберегал, а тут — здрасте-пожалуйста — он узнает, что Суке известна тайна Ласкольника, а император игнорирует Великий Кодекс и организует группу для исследования Вендерладского болота. Причем — с помощью Норы!

Вдруг до него дошло, что он как раз узнаёт тайны, которые делают его либо наиболее доверенным человеком императора — либо трупом, закопанным глубже прочих.