Каждая мертвая мечта
Шрифт:
Она взглянула вверх. Знала рассказы о временах, когда небосклон время от времени темнел, чтобы дать отдохнуть глазам и разумам. Так было решено, когда создавался мир — если невозможно различить в его небесах солнца, пусть сохранится хотя бы цикл дня и ночи. Катаклизм, который в один миг затворил мир в середине цикла, вверг многих из ее родственников в безумие — они не могли заснуть даже в самых глубоких пещерах, словно и через много локтей камня продолжали видеть стальное небо над головой. Некоторые погружались в кататонию, отказывались есть и пить, угасали. Другие превращались в чудовищ, нападали на все, что вставало
Так звучали рассказы о днях после катаклизма, а у нее не было причин, чтобы считать их ложью. Особенно сейчас, когда Добрые Господа так активизировались, а вайхирам все чаще встречались люди из другого мира, где день означал огненный шар, бегущий по небосклону, а темнота приходила, чтобы дать успокоение глазам и разуму.
В очередной раз она почувствовала укол страха.
Перевела взгляд на каменные плиты у своих ног.
— Ты довольна? — услышала она.
Шепот этот застал бы врасплох любого, кто смотрел в мир иначе, не сквозь черный шар камня. Но Уста Земли уже некоторое время знала, что кто-то к ней приближается. Камень показывал такие вещи.
— Да. — Не было смысла отрицать. Все сложилось так, как она хотела. Это странное дитя выжило, ее товарищ тоже, и теперь у обоих долг перед ней. — Ты хорошо справился.
Он обнял ее за талию нижней парой рук, верхняя же начала массировать ей плечи.
— Такие слова из уст Уст радуют мою душу, — пошутил он.
— Я не в настроении. Предупреждаю.
Он отпустил ее и отступил. Некоторое время царила тишина, а когда она глянула на него, он стоял и смотрел: спокойно, без испуга. Выражение его покрытого шрамами лица было таким, словно он наблюдал за текущим ручейком.
— Два Пальца любит маленького человека, — сказал он спокойно. — Как и Кубок Воды.
— Этот маленький человек — девочка. Она. И Черный Белый тоже ее любит. Не забывай о нем.
— Не забываю. — Вайхир дотронулся до груди там, где между разведенным в стороны воротом жилетки выступала карта шрамов. — И где она?
— Спит. В отдыхе сейчас она нуждается больше всего.
Уста Земли присела и притронулась к каменной плите.
Той самой, в которую Кей’ла ударила кулаком. Шестиугольник, вырезанный из гранита, толщиной в фут, шириной в два, крошился под ее пальцами, словно известняк. Она ударила пальцами, и ладонь провалилась в плиту по самое запястье.
Под низом была пыль.
— Нужно будет его поменять.
— Я этим займусь.
— Хорошо, — улыбнулась она. — И хорошо, что мы не заставили ее сражаться.
Кусок Железа ответил ей улыбкой, благодаря которой его изрезанное шрамами лицо сделалось красивым.
— Хорошо. Ты даже представить себе не можешь, насколько я этому рад.
Интерлюдия
Альтсин присел, набрал в горсть снега и втер себе в лицо.
«Что мне делать? Что я вообще могу сейчас сделать, Владычица?»
Эта последняя мысль слегка его позабавила. Ну да, парень, ты носишь фрагмент души Владыки Битв, бога воинов, но, когда сталкиваешься с чем-то, что больше тебя, непроизвольно взываешь к Баэльта’Матран.
Матриархист в полный рост.
И это даже когда ты знаешь, что слова не
Он уже пару раз пытался осознать эту истину, но пока что собственная реакция его удивляла. Он рос почитателем Великой Матери, возможно, не слишком-то религиозным, но искренне верующим в догматы, а потому сейчас должен бы ощущать шок, сломаться, пасть на колени и рыдать от одиночества и бессилия. Вместо этого он чувствовал только… пустоту? равнодушие? Ну, он же был городским крысенышем, вором, входящим в храмы не для духовного утешения, но ради неосторожных глупцов, которым острым ножичком он мог срезать кошельки. Его персональная молитва, какую он всегда бормотал в подобные минуты, звучала следующим образом: «Владычица, прости меня и отведи глаза того человека, потому что у него есть деньги, а я — голоден».
И молитва оказывалась результативной. По крайней мере, пока он не попытался обворовать Цетрона-бен-Горона. Но то, что его поймал будущий шеф Лиги Шапки, оказалось лучшим, что могло случиться с Альтсином в жизни. Особенно когда он ребенком жил в каналах и питался крысами чаще, чем хлебом.
И если за этими случайностями стояла не Великая Мать, Утешительница Убогих, Кормительница Голодных, то кто? Или же — что? Судьба? Но истинная, бездушная случайность, а не та маска, за которой скрывается Эйффра? Безличная, бездушная и бессердечная сила, что сильнее любого из богов?
Он кисло ухмыльнулся.
Судьба, предназначение… Все эти дерьмовые штуки управляются теми же законами, которые заставляют монету падать то одной, то другой стороной. А боги, люди, существа из-за Мрака — одинаково им подчиняются.
Потому, возможно, именно к этим законам и следует направлять молитвы? Может, именно им следует приносить жертвы и ставить храмы? Храмы случайностям, что стояли бы некоторое время, а после без причин рушились бы, чтобы их снова отстраивали. Смысла в таком не было бы никакого, но, по крайней мере, целая куча дураков нашла бы себе определенное занятие.
Вообще же религии именно так и действуют. Придают смысл существования людям, которые не знают, что делать с собственной жизнью.
Крупинки снега кололи его кожу, язвили сотнями ледяных иголок, а потом стекали и замерзали в бороде.
Альтсин осмотрелся в поисках того, на чем бы можно было бы сорвать злость. Слева расстилалась замерзшая равнина, что где-то там соединялась с океаном, справа стояли скалы, глыбы льда и вздымающаяся к небесам стена Большого хребта. Впереди… Он опустил взгляд и ударил кулаком в землю, переливая туда весь свой гнев и неудовольствие. Прежде всего — на себя самого. «Обманывай себя и дальше, сукин ты сын. Отводи мысли от того, что у тебя перед глазами. Я шел сквозь жизнь, веря, что упорство и гордость — лучшая реакция на любые проблемы, что тебе никто и ничто не нужен, потому что справишься со всем, что тебя ждет, один. Ты сумел так долго сопротивляться душе бога, пока та не согнулась и не посчитала тебя равноценным партнером в обладании, — он протянул перед собой руки, — этим телом. И ты полагаешь, что тебе было непросто? Что ты совершал какой-то драматический выбор?»