Каждому аз воздам! Книга вторая. Курская дуга

Глава первая

Говорят, что запахи и звуки по-особому действуют на нашу память. Особенно звуки, если все, мало-мальски значительные события в твоей молодой жизни проходили под определенную музыку, под определенный жанр исполнения, то это всегда будет вызывать приятные воспоминания по прошедшему времени. И не важно, сколько лет прошло после этого. И до боли знакомая по клубным танцам и фильмам музыка устраивала нам волнующую встречу с прошлым, а слова из песен, заставляли грустить и вспоминать приятные мгновения. И порой околдованные знакомой музыкой и словами, мы радовались и грустили об ушедшей молодости, о тех беззаботных временах, о первой горячей любви. Вот и Испанец, прежде чем входить в город набрал полные легкие воздуха и медленно выдохнул

через нос. Нет, это не родная Рязанщина, это что-то неопределенное, не наше, чужеродное и этот запах настораживает незнакомыми русскому духу, свойствами. Здесь ничего нет притягательного, что может разбередить душу. Здесь враг и враг серьезный. А значит, здесь преимущественно присутствует приторный запах крови, запах насилия и ружейной смазки. Немецкий дух он не такой, как наш русский, он неприятный и отталкивающий. Испанец это знал, когда вчера поздно вечером, недалеко от ресторана в парке, ему повстречались три немецких лейтенанта, которые будучи в изрядном подпитии, позволили над ним глумливо надсмехаться и попытались даже унизить. Его до глубины души возмутило то, что они, предполагая, что перед ними чистокровный ариец и ни черта не понимает по-русски, не утруждая себя в выборе выражений, начали в оскорбительном тоне говорить между собой и обращаться к нему по-русски. Он бы пережил это унижение и простил бы этих заблудших овец, задание, прежде всего, но когда они стали бахвалиться, что служат под началом Линке инструкторами в школе, а он здесь царь и Бог, то не сомневался ни минуты. Эти русские предатели, были опасны тем, что умудрились сильно задержаться на белом свете и живут уже лишнее непозволительное время, а этого он допустить никак не мог. Тем более они инструкторы школы Абвера, а это прямые его противники, Бог знает, чему они там учат своих подопечных в этой школе. Чем меньше на земле будет такой мрази – тем лучше!

– О, смотрите друзья, немчик какой важный – целый гауптман, а важный такой, на драной козе не подъедешь!

– Соломатин оставь его в покое, или хочешь неприятностей, он же все-таки немец? – Попытался урезонить подвыпившего товарища один из лейтенантов. Это был мужчина уже сильно разменявший четвертый десяток и, по-видимому, самый трезвый.

– Да мне до лампочки, что он немец, Линке нас не даст в обиду, мы ему нужны, пока работаем у него инструкторами в школе.

Третий собутыльник поддержал первого, – Громов, оставь его, пусть покуражится, а мы посмотрим и посмеемся, не часто нам удается унизить немцев!

– Что гауптман, идешь в ресторан жрать свои баварские сосиски, тискать русских баб и петь свои бравурные песни? Так нет там баб, только особи мужского пола, или ты наверно, вот по этой части, схватив третьего лейтенанта за плечи, он пристроился к нему в зад и произвел несколько поступательных движений. Двое, как идиоты заржали, а один осуждающе покачал головой, – Эх, Соломатин, Соломатин, не все же такие как ты извращенцы и насильники. Испанец, еле сдерживаясь, с шумом втянул носом воздух и медленно выдохнул, он узнал этот запах, это был запах ожидания надвигающиеся смерти, он был ему знаком еще по Испании и всегда мгновенно приводил его в бешенство. Не размахиваясь снизу вверх, он всадил в грудь ближнему к нему иуде немецкий нож и через мгновение был рядом с Соломатиным.

– Слушай ты гнида продажная, я терпеть не могу баварские сосиски – я русский борщ и блины уважаю и коротким ударом ножа в шею отправил его на землю. Оставался еще один, но он вел себя странно, не думал ни бежать, ни оказывать какое либо сопротивление, он в ступоре, как в замедленном стоп-кадре, тихо пятился к стене и, упершись в нее, замер!

Испанец некоторое время раздумывал, как его половчее и без шума кончить, а его жертва мучительно искала выход из создавшего положения, в глазах его был страх. Испанец перехватил нож лезвием к себе, молча, двинулся к стене и хотел уже молниеносно нанести удар в печень с разворота, но его остановил отчаянный крик.

– Михей, это я Павел Иванович Завьялов! – Испанец пораженный остановил руку в пяти сантиметрах от пояса лейтенанта и застыл.

Мало кто знал его оперативный псевдоним и если он назван, значит, этот человек действительно знает его не понаслышке. А этот человек, по-видимому, знал его очень хорошо! Стоп! Голос! Почему он ему знаком? И тут он вспомнил!

– Не может быть, Павел Иванович? Вы ли это? Я вас не сразу узнал, вы очень сильно изменились! – Четыре года в Севлаге, Сергей, – изменят до неузнаваемости любого человека! Они обнялись, наспех припрятали трупы предателей в кустах парка и быстро удалились с места происшествия. Испанец подогнал Кубельваген к противоположному выходу из парка и Завьялов молодцевато запрыгнул на сидение, в Кубельвагене нет дверей, а только небольшой выступ у ног. Они рванули из парка и остановились только у невзрачного домика в другом конце города.

– Заходи Павел Иваныч и располагайся как дома, я сейчас, приведу себя в порядок и отправился мыть руки и чистить мундир, кое-где виднелись маленькие пятна крови.

Через несколько минут Испанец уже посвежевший и опрятный присоединился к Павлу Ивановичу и начался серьезный разговор.

– Ты меня Сергей опередил, я сам хотел с этими подонками разобраться, – Михаил Иванович вытащил из рукава плоский немецкий штык и переложил его в голенище сапога.

– Не буду скрывать от вас, Иваныч, прибыл я сюда по очень важному делу.

– Сергей, подробностей не надо, учитывая твой специфический род занятий, я смею предположить, что тебя что-то тут заинтересовало по твоей прямой специальности. И думаю, что я знаю причину появления тебя здесь. Тебя интересует немецкая диверсионная школа Абвера в пригороде Озерска, где я вынужденно подвязался работать инструктором?

– Не так школа Иваныч, как его руководитель майор Абвера Линке! Как вы знаете и правильно назвали мою специальность, я чистильщик человеческих душ и меня интересуют только одиозные личности, а заниматься уничтожением этой школы будут другие люди. Число диверсантов этой школы в прифронтовом тылу наших войск, в последнее время резко увеличилось. Слишком вольготно чувствует себя этот майор Линке на нашем участке фронта. Эту ненужную бурную деятельность, во что бы то ни стало надо нам прекратить. Мне нужны списки всех курсантов школы, инструкторов, количество охраны школы и её вооружение, офицерский состав, порядок смены караула и особенно, нас интересуют фамилии и личностные приметы, раннее засланных к нам диверсантов и их задачи.

– Сергей, ты слишком много от меня требуешь, я всего лишь рядовой инструктор и некоторые позиции перечисленных требований мне не известны, но я сделаю все, чтобы их заполучить, мне просто нужно время.

– Вот чего-чего, а времени Павел Иванович у нас совсем нет, немцы готовят грандиозное наступление, они в спешном порядке перебрасывают огромные моторизованные силы с Юга под Курск. И вся эта смертельная армада движется через Озерск, нам срочно надо что-то предпринимать, промедление грозит большими людскими и материальными потерями в предстоящем наступлении.

– Хорошо, я попробую все это ускорить, некоторые сведения, списки инструкторов, курсантов, офицерский состав, порядок смены караула, я могу предоставить прямо завтра. А вот с заданиями диверсантов в нашем тылу, вооружением школы, охране, к этой информации у меня доступа нет, но есть один немецкий офицер из окружения Линке, с которым у меня сложились неплохие приятельские отношения, он любитель выпить и поволочиться за женщинами, недавно у нас в школе появилась женская группа курсанток.

– Вот как? Павел Иванович с этого места попрошу подробней!

– С концентрационного лагеря Равенсбрюк к нам прислали двадцать законченных оторв, это польки, украинки, белоруски, русские, есть даже немки из фольксдойч, их в ускоренном темпе обучают в школе и будут внедрять в наши воинские части, штабы и госпитали в качестве диверсанток-смертниц. Это очень опасные сучки – пробы ставить негде!

– Ого, это уже серьезно, у нас совсем нет опыта, как обращаться с женщинами диверсантками, да еще и со смертницами. Эта информация точно достоверна, я могу об этом информировать Центр?