Каждому своё
Шрифт:
– Да!– подскакал Орлов.– Гляньте вправо: две дивизии Пакто и Амье... шестнадцать пушек!
– Откуда их вынесло?– удивился Александр.
– Очевидно, шли на рандеву с маршалами...
Помимо пушек французы тащили 80 фургонов с боеприпасами и 200 000 пищевых рационов для армии своего императора. Орлов пучком травы вытер палаш, предупредив, что за войсками Пакто и Амье князь Васильчиков уже развернул кавалерию.
– С ним гусары, - сказал он.– Хотят драки...
Французы, как и войска маршалов, не ожидали встретить русских поблизости от Парижа, Их солдаты
Вся свита царя с бранью накинулась на Маркова:
– Прочь от пушек! Ну кто же так стреляет?
Васильчиков (тоже поверх французов) перебросил четыре ядра подряд в своего же императора, думая, что бьет в Наполеона, - его смутили приветственные выкрики французов. Ошибка прояснилась, но Александр не скрывал испуга:
– Я думал, что меня ожидает судьба Моро.
– А вот и каре!– доложил Рапатель...
Французские колонны упруго и быстро улитками сворачивались в крепкие каре. Со стороны на это смотреть было даже забавно. Став неуязвимыми для сабель кавалерии, они медленно, как большие черепахи, отползали к Фер-Шампенуазу, в сторону Сен-Гонтских болот. Вокруг них кружились кавалерийские смерчи, полыхали сабли, но каре оставались нерушимы.
– Воздадим им должное!– произнес Орлов.– Эти люди сделаны из железа. А с добрым сердцем даже в шашки не выиграть.
В клубах взбаламученной пыли артиллерия ломала ядрами одно каре за другим, но, поредевшие, они смыкались в новые, еще более плотные. Наконец пушкам удалось пробить эти людские стены, в их бреши ринулись уланы с казаками, вырубая всех, кто не сдавался. А они - нет!– не сдавались, из гущи каре слышался голос раненого генерала Пакто:
– Умрем, французы, за великого императора.
– Эти не сдадутся, - решил Рапатель.
– Похоже, что так, - согласился Орлов. Париж был рядом, и никто не хотел умирать.
– Позвольте умереть мне, - вдруг сказал Рапатель, уже растирая в ладонях уши красавицы лошади, чтобы она стала злее.– Попробую уговорить их... К чему лишняя кровь?
– Рискните, Рапатель, - согласился царь.
Шпоры - в бок, и лошадь (белая как снег) резким галопом, выкидывая из-под копыт сочные комья сырого дерна, вынесла Рапателя перед геройским и стойким каре французов. В русском лагере печально пропели серебряные валторны. Рапатель помахал руками, показывая, что оружия не имеет.
– Французы, добрые французы!– прокричал он.– Я тоже француз, и вы должны мне поверить. Россия не питает вражды к вам. Русская армия не знает чувства мести. Никто не спорит, что император Наполеон принес вам много славы...
– Великий император!– грянуло из каре.
– Но он принес Европе страдания, кровь...
Ряды каре раздвинулись, будто в заборе открыли калитку. Из гущи спрессованных тел лошадь вынесла французского офицера. Он держал в руках пистолеты, украшенные золотыми головками императорских орлов наполеоновской гвардии.
Это был брат Рапателя... его родной брат.
–
Пистолеты грянули разом - из двух стволов.
Лошадь Рапателя, ощутив свободу в стременах, вихрем унеслась обратно прямо в русский лагерь, где горнисты оторвали от губ валторны... Артиллерия сокрушила центр каре, в которое первым вломился богатырь Орлов.
Французы уже не стреляли, но оружия не выпустили. Между ними ходили русские, отнимали ружья:
– Ну хватит, все... довольно! Париж-то - вон он...
Орлов подвел к царю белую лошадь Рапателя:
– Бедняга обещал подарить ее вам. Она ваша.
– Нет, Орлов, - отказался Александр.– На этой удивительной лошади вам еще предстоит въехать в Париж.
Фер-Шампенуаз - последняя битва на земле Франции. Вдалеке уже завиднелись высоты Монмартра.
16. Первые в Париже
В праздничных рядах Пале-Рояля, там, где шумно торгуют магазины, соблазняя донских казаков "часами с музыкой" и говорящими попугаями, там, где перед витринами фланируют веселые парижанки, кокетничая с русскими офицерами и не боясь, что их дети станут "дикими и косоглазыми", там, где старый Блюхер три дня без просыпу пьет шампанское и режется в карты, угрожая немедленно взорвать мосты Парижа и растащить все сокровища Лувра, там, где щелкают шары бильярдов и под мотив вульгарной песенки "Мальбрук в поход собрался" звенят до утра фишки рискованного лото, - там, в отдельном кабинете ресторана, Михаил Федорович Орлов собрал друзей:
– Европу и народы ее мы от деспотии Наполеона избавили. Не пора ли теперь подумать о своем несчастном отечестве, дабы избавить народ великий, народ российский от постыдных тягот крепостного состояния, от нужды бесправия...
Орлов был сегодня в генеральском мундире, при сабле Моро, с которой уже не расставался.
– Друзья, станем же первыми!– воззвал он.– Я предлагаю образовать тайное общество честнейших и благороднейших людей, для которых народ, свобода и отечество да будут навеки святы! Мы назовем наш союз ОРДЕНОМ РУССКИХ РЫЦАРЕЙ... Другого названия я не мог придумать, и, может, через сто или через двести лет станут называть нас иначе.
Он сел, опустив подбородок на эфес сабли, как это делал и генерал Моро. С эфеса, гневно разевая свой клюв, кричал петух, зовущий людей к пробуждению.
Петухи кричат на святой Руси. Скоро ль будет день на святой Руси?
Эпилог. Мнимые интервью
А если я скажу вам, что последний ветеран "Великой армии" Наполеона умер в Саратове, вы мне поверите? А если я скажу вам, что, рожденный в 1768 году, он скончался в 1894 году, вы мне тоже поверите?.. Моя беда: не умею заканчивать романы и завидую тем, кто умеет. Меня не спасет даже то обстоятельство, что следующий роман, "Париж на три часа", связан с этим романом... И сейчас я хочу пофантазировать в пределах реального, придерживаясь точных исторических фактов. Представим, читатель, что я, ваш покорный слуга, вернулся в прошлое. Начнем с того момента, как я навестил в Петербурге графа А. А. де Бальмена, бывшего русского комиссара на острове Святой Елены. Александр Антонович уже ничего не видел, ему предстояла сложная операция по снятию катаракты...