Каждую среду сквозь оптический прицел
Шрифт:
— Не забудь, ты обещала, что меня не бросишь, — прошептала девушка, подходя к окну. Сейчас наблюдая за тем, как светлеет небо, а мир наполняется красками, Скарлетт размышляла о том, что их ждет дальше. Магнолия мертва и она забирает жизни тех, кто еще здесь остался, медленно, мучительно… Остаться здесь — все равно, что смириться со своей участи и смиренно дожидаться смерти. Но и уйти нельзя — ведь никто не знает, что за пределами города.
Пару раз Эльза и другие члены их группировки отправлялись на границу и подолгу всматривались вдаль — куда ни брось взгляд лишь лес, и лишь на востоке виднеется
— Мы в ловушке. Вот только кто её расставил? — мрачно усмехнулась Скарлетт, которая уже давно была не в состоянии оценить красоту рассвета и то, волшебство, что сопровождает зарождение нового дня. Обыденно и уже давно не дарит надежды.
В такие моменты, как сейчас, Эльза особенно остро ощущала свое одиночество и всю безнадежность своего существования. Хотелось все бросить и уйти… Найти своего друга-снайпера… А дальше… Что делать дальше? На этом мысли девушки обрывались, словно все, что она хотела это стоять рядом с Жераром и просто смотреть на него. Глупо. Наивно. Бесполезно, но это было именно то, чего хотелось Скарлетт. Просто быть рядом с дорогим для нее мужчиной, позабыв о том, где они находятся.
— Нужно взять себя в руки и попытаться уснуть, — Эльза сползла вдоль стены на пол, устало прикрывая глаза. Ей стоит восстановить силы и подготовится к предстоящей бойне с бандой Брейна. Теперь, когда он предупрежден о том, что за него взялись, этот тип будет втройне осторожен, вполне возможно, что он даже попытается ударить на опережение. Сейчас никто не имеет права раскисать и опускать руки — это путь смерти… Хотя, если подумать, вся их жизнь, это пусть к одному концу. Так может быть, стоит прекратить борьбу и позволить судьбе свершиться?
— Нельзя… Нельзя, я должна дожить до среды, — бормотала девушка, медленно погружаясь в мир кошмаров и отчаяния.
Спустя несколько часов
— Эльза… Эльза… Эльза! Проснись!
Скарлетт скривилась от неприятного сиплого голоса, что так беспардонно пытался вырвать её из такой уютной темноты. Сегодня впервые за долгие годы, она не видела кошмаров, лишь пустоту и это было настоящим блаженством. Ни мыслей, ни чувств, ни желаний — все так спокойно и умиротворяющее, что просыпаться совершенно не хотелось. Эта пустота намного лучше реального мира, ведь в ней нет боли и страхов, но вместе с тем, она была ужасна, ведь в ней не было любимых сред и Жерара. Именно эта мысль заставила Эльзу открыть глаза и принять сидячее положение.
— Ну, наконец-то, а не то мне уже начало казаться, что я тебя уже не добужусь.
— Я же обещала, что не брошу тебя, — Скарлет внимательно всматривалась в лицо подруги, которая, казалось, постарела еще на несколько лет. Дрожащей рукой она прикоснулась к лицу блондинки — сейчас и не скажешь, что ей двадцать семь, скорее уж все сорок, а может даже больше. — Что с тобою стало?
— О чем ты? — в синих глазах, еще теплилось слабый огонек жизни, но он почти угас… Всего одно легкое дуновение ветра и его не станет вовсе…
— Ты стареешь… Так стремительно, что это не нормально. Еще вчера ты была
— Да… знаю, мне и самой так кажется… Словно я уже не молодая, а дряхлая старуха, — Мира обхватила себя руками и отвернулась в сторону. — Я ненавижу зеркала, ненавижу свое отражение, что старится с каждым днем. Моя жизнь, ускользает, как песок сквозь пальцы. Я все это вижу… Поэтому в моей комнате нет зеркал… Но я вижу свое отражения в глазах тех, кто рядом… Знаешь, для бывшей модели это непросто, ведь я привыкла быть красивой, всегда на первом плане. Мною восхищались, мне подражали… и что в итоге? В итоге, от этого не осталось ничего. Может, это расплата за мое былое высокомерие? Наказание, которое будет предшествовать смерти?
— Это неправда! — Скарлетт положила руку на плечо подруги, пытаясь её приободрить. — Ты, это ты, и не важно, как ты будешь выглядеть. Да и кому нужна сейчас красота? Людям не до этого.
— А жаль, — в глазах Мираджейн зародилось легкое безумие, придавшее потускневшим очам утраченный блеск. — Почему мы позволили загнать себя в это болото? Почему даже не пытались жить, как раньше? Зачем существуем, вместо того, чтобы жить? Мы сами установили рамки и лишили себя всех радостей. Зачем? Ради выживания?! Но разве оно того стоит?! Я хочу увидеть цветы, краски, улыбки, надеть красивое платье и танцевать в ночи! Хочу наслаждаться остатками отмеренной мне жизни! Вот только ничего не получится…
— Все в наших руках, — эти слова были болезненными, ведь Эльза и сама не понимала, почему все сложилось именно так. У выживших не было никой радости, и в этом были виноваты они сами. Эта серость, постоянный страх и отчаяние сводили с ума людей, приближая победу теней. Но разве можно что-то изменить? Даже сейчас, говоря, что все в их руках, Скарлетт не верила в это, но понимала, что если она не найдет свет для Миры, она погибнет.
— Не бери в голову. Все пройдет и это тоже… Давай лучше собираться, у нас много работы, да и Дрейар звал… Ты же знаешь, он не любит ждать.
====== Жерар: Что скажешь теперь? Тень я или все-таки человек? ======
Жерару казалось, что время замерло, а он сам оказался в каком-то вакууме, где нет никого и нечего кроме него, Гилдрартса и тени свернувшейся клубочком у ног человека. Вот только человека ли? То, что сейчас предстало взору Фернандеса, казалось бредовым сном, шуткой воспаленного сознания, но никак не реальностью. И все же мужчина твердо знал, что он не спит и не бредит — это происходит с ним здесь и сейчас.
— Еще раз повторяю свой вопрос — кто ты?
— Я Гилдартс Клайв, — незамедлительно последовал ответ. — Человек, что подарил тебе твою любимую снайперскую винтовку и научил с ней обращаться. Тот, кто много лет помогал нашей группировке выживать, но однажды ушел и не вернулся.
— Если это так, то ты давно должен уже быть трупом, — Жерар чувствовал, как его руки стали мокрыми, а пистолет внезапно оказался слишком тяжелым, чтобы удерживать его. Это становилось все опасней, но он все еще не мог нажать на спусковой крючок — что-то сдерживало его, заставляя просто смотреть на давнего знакомого, ничего не предпринимая.