Каждый любит как умеет

Малышева Анна Витальевна

– Заявление о хулиганском нападении подавали?

– Нет.

– Почему? Не верите в милицию?

«Что за ехидна! – с раздражением подумал он. – И если она будет так курить – следующей звездочки на погоны уже не получит. Просто не успеет».

– Я не смогу опознать тех выродков, – резко сказал он. – Так чего ради ходить по милициям? И так сил нет.

– Но ко мне вы явились добровольно, так сказать, – Анна Григорьевна почему-то вздохнула. – Значит, нашли силы. Ну а как понять, что Алексеева утверждает, что всю ночь с десятого на одиннадцатое

она провела одна, в обществе спящего ребенка?

– Она… – Андрей запнулся, но все же решил опровергнуть Лену. – Она почему-то это скрывает. А я не понимаю почему.

– Да грош цена вашим показаниям, если она говорит, что была одна!

– Почему?

– Потому что вы ее выгораживаете. Со мной связался ее адвокат, заявил, что вы хотите дать показания. Сам почему-то не явился вас сопровождать. Я этого адвоката не знаю, первый раз вижу и слышу. Может, вам заплатили за то, чтобы вы сюда пришли?

Андрей встал:

– В жизни не думал, что показания снимают вот так!

– Как – так?

– Грубо!

– Ну, простите, – бросила она и снова велела ему сесть. – Только вы мне сказки не рассказывайте. Этим вашу Алексееву не спасете. Либо она врала, либо вы сейчас врете. Кому я должна верить? Доказать, что были у нее, вы не можете? Доказать, – подчеркнула она. – А не просто сказать.

– Я несу ответственность за свои показания. Этого мало?

– Ну, а кроме ответственности?

– Меня мог видеть ребенок.

– Сын Алексеевой? Он никого не видел.

– Мальчик мог этого не запомнить, – вздохнул Андрей. – Особенно, если видел меня спросонья. А вот во второй раз мы с мим виделись – это я уж точно помню. И он должен помнить.

– А вот второй раз меня не волнует, – отрезала та и вдруг смягчилась. – Андрей Викторович! То, что вы добровольно пришли давать показания, конечно, делает вам честь. И я даже готова поверить, что вы сами связались с адвокатом, а не он с вами. Но, подумайте – если вы были у Алексеевой в ту ночь – зачем ей это скрывать? Ведь ей нужно алиби.

– Не знаю, зачем она говорит, что была одна, – горько ответил он. – Лена была, как бы сказать… Довольно скрытная. Не любила никого пускать в душу. Даже меня. А уж вас, простите…

– При чем тут скрытность? Она должна и о сыне подумать, тут уж не стоит изображать недотрогу. А она молчит, предпочитает сидеть. Кстати! – Анна Григорьевна смотрела на Андрея с каким-то любопытством – он отметил это уже во второй раз. – Она вам, наверное, говорила, что стрелял мужчина? Так что ее конкретно мы не подозреваем.

– Да, я знаю… Так тем более, зачем ей алиби? – Андрей чувствовал, что очень устал. – Она знает, что стрелял мужчина и предпочитает молчать, что я в ту ночь был у нее… Все равно это не важно. Но я хочу вам высказать личное впечатление.

Ему разрешили поделиться своими впечатлениями, и кабинет снова наполнился табачным дымом.

– Я пробыл с нею почти всю ночь, до того самого момента, как ей позвонили ваши сотрудники… И я даю вам слово – она не ждала, что услышит

эту новость! Это было ясно – она не ждет ничего дурного… Она едва не потеряла сознание, когда подняла трубку! И вы считаете, что она наняла киллера, чтобы убить мужа? И дала ему свой пистолет?

Следователь развела руками:

– Ну а как нам считать? Спрашиваем – нанимали кого-то? Отвечает, что нет. Спрашиваем – пистолет ваш? Говорит – да. Почему же именно из него стреляли в вашего мужа? Не знает.

– Пистолет был украден у нее, а потом ей подброшен, – четко ответил Андрей.

– Ну, извините, – та качнула головой. – Уже сам факт, что она запаслась оружием, когда узнала про любовницу… И кто же украл у нее пистолет?

– А вы проверьте знакомых ее мужа, – Андрей напрягся и наконец сказал то зачем сюда пришел. – Анна Григорьевна, может, это и не имеет отношения к делу…

– А что такое?

– Я просто кое-что сопоставил. Лена говорила, что у мужа был крупный валютный счет в банке. И вот после его смерти она поехала в банк снять деньги… А денег нет совсем. У нее совсем не осталось средств к существованию, и она даже просила меня продать машину мужа. Я вот думаю – может, ее мужа кто-то шантажировал? А когда вытянули все деньги – то убили? Лена вам не рассказывала про это?

– Рассказывала, – неохотно бросила она. – И мы проверили ее показания. Все верно. Датнов сам снял эти деньги со счета. В течение месяца – около двенадцати тысяч долларов, точно не помню. Конечно, похоже, на шантаж. Но Алексеева желает во всем обвинить любовницу мужа, Гамбарян.

– А, да, – откликнулся Андрей. – Жгучая женщина.

– Вы что – с ней знакомы?.

«Ну вот, – расстроился он. – Опять я ляпнул что-то не в тему… Так, чего доброго, примут за киллера… Глупости. У меня есть алиби!»

– Я не знаком, но Лена описала мне эту девицу.

– А она-то откуда ее знает? Они были представлены?

– Вы меня не подлавливайте, – он почувствовал, что очень устал. – Лена видела ее, случайно… Я хотел спросить – того, кто стрелял в Датнова, совсем никто не видел?

Анна Григорьевна взяла его пропуск и подписала. Протянула ему бумажку:

– Того, кто стрелял, мы ищем. Вы больше ничего не можете рассказать? Так не отнимайте у меня время. Вы прямо не хуже самой Алексеевой. Все какие-то недомолвки. Я вас предупреждаю – если действительно имеете, что сообщить – лучше, скажите прямо. Пока вы своей любовнице ничем не помогли.

– Можно увидеть Лену? – Андрей взял пропуск и встал. Его слегка покачнуло, подкатила тошнота. Хотелось скорее уйти отсюда, добраться до дома, лечь в постель. Но он стоял перед следовательским столом и упрямо ждал ответа.

Анна Григорьевна вчиталась в какую-то бумагу и сняла телефонную трубку. Подняла на Андрея глаза, сверкнула очками:

– Вы еще здесь?

– Я хочу увидеть Лену.

– Вы как ребенок. Хочу не хочу. Нельзя. – И она указала на дверь. – Отняли у меня столько времени, а толком ничего не сказали.