Каждый выбирает по себе
Шрифт:
*****
Скрип половицы сменился быстрым дробным топотком. Людмила обернулась.
– А, бродяга, явился? Где был?
– Зачем обережный круг убрала?
– насупившись, спросил Птах, пропустив вопрос мимо ушей.
– Западню ладим, - снова опуская
– Опять Баюновы выдумки?
– ревниво спросил бесенок. К постоянному соперничеству друзей Людмила привыкла, потому и не стала заострять внимания на его брюзгливом тоне.
– Где он, кстати?
– Дома, где ж ещё?
– Не дело затеяла...
– после продолжительного молчания изрек бесенок.
Женщина коротко глянула на него, потом встала, отложив работу. Не большая мастерица вязать-то, взялась за спицы время скоротать до вечера, да видно, не удастся, опять петли упустила, и узор поехал на сторону.
– Ты что-то узнал?
– Нет. Это раньше каждый считал своим долгом ублажить Недолю, чтобы не навлечь на себя беду, а сейчас...
– он ощерил зубы, изображая улыбку, но Людмила видела, насколько тяжело ему в том признаться.
– Старшие ушли, и мы стали никому не нужны... Жизнь идет своим чередом, все забывается... Был Недоля, стал Птах...
– Жалеешь, что Правь покинул?
– Нет, - на этот раз Птах улыбнулся вполне искренне, - главное-то сделано. Кащей мертв. Что ещё надо?
– Теперь и умирать не жалко, да?
– Мы ещё поживем...
– Кисточка на его хвосте выписала в воздухе затейливый узор и замерла, словно жирная точка в конце предложения.
Людмила отошла к окошку, отодвинула занавеску:
– Смеркается. Обидно, что без толку в засаде сижу...
– Она широко зевнула.
– Третью ночь уже не сплю, а "живец" всё не является.
– Тогда, может, отставишь эту затею?
– Ещё одну ночь и все...
– Неведомое чревато бедами неисчислимыми для всех.
– Кто бы говорил, - вздохнула чародейка, - но не ты, мастер нечаянных злоключений... Готова я ко всему... устала бояться.
– А погибнешь? И Пути без пригляда оставишь? Разве не этого от тебя добиваются?
Людмила задумалась - так-то оно так, только весьма сомнительно, что удастся на этот раз отсидеться в сторонке. Одной ламии хватило, чтобы понять, что и чародейские барьеры не преграда для ворога. Значит, надо вызывать огонь на себя. Надо! Тут с Баюном не поспоришь, хитроумен котофей. К ведьмам бы обратиться за помощью, да как, ежели сама Верховная каверзу умышляла? Знать бы, по чьему наущению пыталась Хранительницу убрать... Может, и удалось бы догадаться,
– Иди, - отмахнулась она от Птаха, - и без тебя тошно.
Через мгновение из дальней комнаты донесся возмущенное восклицание потревоженного котофея, а следом прерывистый тенорок бесенка, распекающего кота на все лады.
– Да котофей тут при чем? Отстань от него!
Увлекшиеся друзья не обратили на окрик чародейки внимания. Опомнившийся Баюн вальяжным баском отметал все обвинения Птаха, объясняя ему свои резоны. Да уж... Что-что, а аргументировать он был мастак. Куда бесенку против него выстоять? Скоро тот будет согласен со всеми доводами котофея.
– Ну и славно... Милые бранятся, только тешатся...
– Людмила потянулась за душегрейкой, но, передумав, оставила её на вешалке. Не хватало ещё уснуть, угревшись, тогда точно возьмут её голыми руками. Или тем, что у твари вместо рук. Не замерзнет и в том, что на ней надето...
Выйдя на крыльцо, она обернулась.
И Птах, и Баюн бок о бок застыли в проеме. Шустрецы... Как только подобрались, что не услышала их?
– А вы дома сидите! Оба!
– захлопнула дверь, коротким наговором запечатав её. Следом донесся сдвоенный вопль. Впрочем, если захотят, выберутся. Это на первое время, чтобы под ногами не вертелись.
Спустилась по ступенькам, подняла голову, глядя на небо. Ветер едва шевелил ветки высоченных сосен. За деревьями догорала алая полоска заката. Пока ясно, но на горизонте скапливаются тучи, значит, будет дождь, но пока - дивный осенний вечер. Такой же, как многие другие, похожие друг на друга, как две капли воды. Сиротливые, пустые... Как там Баюн сказал ей однажды - Хранительница всегда одиночка? Получается так - и в радости, и в беде... Мысли плавно перетекли в другое русло. Если бы не зеркало, решившее всё за неё, то была бы она сейчас степенной матроной, окруженной шумным многочисленным семейством. В том, что иначе быть не могло, она и не сомневалась... Какому ж человеку не хочется тепла да счастья? Чародейка хмыкнула - впрочем, могло быть и по-другому, кто знает, что ждало её в той жизни. Что толку думать о несбывшемся, живет ведь здесь.
Обошла дом, немного постояла у сараюшки, оставшийся ещё от Ильги. Убрать все руки не доходят... Да пусть стоит, кому мешает.
Вернулась, присела на ступеньки, прислонившись спиной к резным перильцам. Уже совсем темно... Ничего нет хуже ожидания...
А ведь она не верит в то, что польза какая от её сторожевания будет.. Раньше каждую ночь изморозью покрывалось всё кругом, а в прошедшие две ничего такого не приметила, будто забыли про неё. "Может, и обойдется?
– тоскливо подумала она, - походило что-то, да и отстало, убедившись в неуязвимости жилья".