Каждый за себя
Шрифт:
Не хотела бы я видеть его лицо, если бы он заметил, что его батюшка самым интимным образом держит за ручку их прислугу.
– Иди к себе, Денис, - холодно ответил Владимир Петрович, - я сейчас приду.
– Вы всегда так строги с ним?
– спросила я, когда Денис вышел.
– Нет, но иногда приходится. Мне действительно пора, надо поставить программу и уйти, пока Наташа не вернулась. Не хочу ее нервировать своим присутствием. Так я позвоню вам?
– Буду рада, - коротко ответила я и стала убирать со стола.
Как только Владимир Петрович скрылся в комнате сына, я судорожно метнулась к зеркалу. И замерла перед ним, словно оглушенная ледяным душем.
В общем, не позвонит тебе Владимир Петрович никогда, дорогая моя, не надейся и не жди, и к зеркалу не бегай, не прихорашивайся, и не строй глупых планов, и не питай напрасных иллюзий. И главное - помни, что тебе самой это не нужно. Никакой личной жизни, пока ты работаешь здесь, иначе потеряешь все - и работу, и зарплату, и крышу над головой. Хозяевам, надо думать, все равно, есть у тебя личная жизнь или нет, но им не все равно, если ты станешь отлучаться не по делу. И ни один нормальный мужик не потерпит, если ты начнешь говорить ему, что не знаешь, когда сможешь быть свободна и надолго ли. Через месяц ему это надоест, вы разругаетесь, и, кроме переживаний и оскорблений, суеты, торопливости и нервозности, ты ничего не получишь. Тебе оно надо? Правильно. Не надо.
Вот и не надо. Не надо трепетно реагировать на поглаживание ладони и теплые взгляды. Не надо искать скрытый смысл в недомолвках и невинных вопросах. Не надо видеть невысказанные обещания в обычных словах.
Не надо ждать звонка.
И не надо забывать о своих прямых обязанностях. Ты уже почти сорок минут дома, а к Николаю Григорьевичу даже не заглянула, хотя у него сегодня был приступ. Забыла ты о Главном Объекте, душечка моя. До того тебе понравилось снова ощущать себя Женщиной, интересной, привлекательной, желанной, что у тебя все из головы вылетело. Это тебя только поманили туманным намеком на нечто. А представляешь, что будет, если начнется настоящий роман?
Я отползла от зеркала, как побитая собака. Зашла к Старому Хозяину - он спал. Лицо бледное, но не синюшное, дыхание ровное. Ну и слава богу. Скоро придет Алена, ее надо будет кормить, но у меня есть еще минут двадцать-тридцать на то, чтобы побыть одной. Я нырнула в свою каморку и поняла, что хочу плакать. Зачем
Я и не отказала. Старалась реветь потише, но Аргон все равно услышал и тут же прибежал меня жалеть. В отличие от маленького Патрика Аргон сам умеет открывать дверь вовнутрь, он прекрасно понимает, что такое дверная ручка и для чего она предназначена. Солнышко мое, глупый мой, необученный, но такой добрый пес! Он облизывал мое лицо и тихонько поскуливал, и мне становилось легче. Я вдыхала теплый, чуть кисловатый собачий запах и думала о том, что как мне ни обидно, но сегодняшний день принес определенную пользу. Я опять стояла у развилки и принимала решение. Я его приняла.
Никакой личной жизни, пока я не выполню все, что задумала. До тех пор, пока я работаю в Семье, о романтических отношениях нужно забыть.
Слезы закончились, как ни странно, довольно быстро. Вероятно, дало о себе знать принятое решение: самое главное - сохранить эту работу во что бы то ни стало, пусть через боль, через унижение, через рыдания в подушку, через отказ от собственных радостей, но сохранить. А коль так, то нужно не сопли разводить на киселе, а идти и делать дело. Вот-вот явится Алена, да и Мадам на подходе, и я должна встретить их в полной боевой готовности.
Нет, это мне только так показалось, что я быстро успокоилась. Оказывается, прошло довольно много времени, потому что в прихожей не оказалось ни ботинок, ни куртки Владимира Петровича. Да и одежды Дениса не было - видно, ушел вместе с отцом.
И вот тут случилось то, что случилось.
Зазвонил телефон.
– Это Алена?
– спросил приятный мужской голос.
– Нет.
– Значит, это вы, госпожа шлюха, - удовлетворенно заключил голос, и я помертвела.
Голос изменился и не сулил ничего хорошего. Шлюхой меня назвать не смог бы даже самый отъявленный недоброжелатель, это не мой диагноз. Значит, кого он имеет в виду? Ясно кого.
Я от волнения не успела сообразить, как правильно себя повести, то ли оборвать негодяя и разъяснить ему его ошибку, то ли промолчать и позволить ему принимать меня за Наталью. А он тем временем продолжал:
– Сходи вниз, посмотри в почтовый ящик, а я тебе перезвоню минут через десять.
И бросил трубку.
Я заметалась по кухне, плохо понимая, что происходит и что мне делать. Потом схватила ключи и помчалась на первый этаж к почтовым ящикам. В ящике лежал конверт, запечатанный и неподписанный. Довольно плотный. Дрожащими руками я разорвала его…
Господи, какая дура, ну какая же ты дура, Наталья!
Зачем ты это делаешь, зачем тебе это нужно? А если уж делаешь, то почему так неосторожно, почему позволяешь себя фотографировать, почему ведешь себя так недвусмысленно-интимно в общественных местах? Убила бы я тебя, честное слово! Конечно, мужчина, с которым ты целуешься в ресторане, очень даже ничего, за вкус могу тебя похвалить. Но только за вкус, а не за мозги. А в парке зачем обниматься, да еще так неприлично, держа руку в районе его гульфика? А в Шереметьево зачем ты ездила?
Провожала его? Встречала? Или улетала куда-то вместе с ним?
Но повезло, сказочно повезло, что тебя, моя дорогая Мадам, нет сейчас дома. Ты не работала на "Скорой", ты не умеешь сохранять хладнокровие в сложных ситуациях, ты не умеешь не впадать в панику, ты не умеешь собирать мозги в кучку и мобилизовывать их, вместо этого ты теряешься и начинаешь делать глупости.
Я приму удар на себя и посмотрю, что можно сделать.
Надо скорей возвращаться в квартиру, ведь этот тип с приятным голосом сейчас снова позвонит.