Казнь
Шрифт:
Носатый лекарь нечленораздельно завопил. Ему не подчинились ни псы, ни охранники; кто-то из вольнонаемных оборонялся, размахивая палкой, кто-то схватил топор.
Высоко на заборе – как только сумела взобраться?! – сидела беловолосая девочка и не сводила с Ирены испуганных, умоляющих глаз.
Всеобщая паника подействовала на императора Гороха, как инъекция адреналина. Ревя о законности и порядке, он ворвался на поле битвы, со странной яростью набросился на мешок муки, не сгруженный с телеги, и разорвал его голыми руками.
В
– Госпожа Хмель!!
Рек стоял в воротах. В одной руке у него была шпага, другую он протягивал Ирене.
Путь ей преграждал человек в черном. Ирена с удивлением глянула на свои руки – они были в муке по локоть, со стиснутыми белыми кулаками…
Лицо того, что преградил ей путь, залито было кровью из неглубокой раны на лбу.
Не раздумывая – по наитию – Ирена сыпанула ему в глаза содержимым стиснутых кулаков. Кровь и мука… Хорошенькое тесто.
И, уже почти дотянувшись до протянутой руки рыцаря Река, она обернулась на Музыканта.
Да, он слышал. Кто-то, может быть, и пропустил мимо ушей, но старый сумасшедший все слышал – «госпожа Хмель»…
С трудом выпустив его потрясенный взгляд, она бросилась в ворота. За ее спиной оставались паника и сутолока, охранники, ловящие псов, носатый лекарь, держащийся за сердце, император Горох, сражающийся с окороком, вольнонаемные, превратившиеся в карательный отряд санитаров, двое людей в черном – оба ранены, но вполне еще могут организовать погоню…
И белобрысая девочка на заборе. Десятилетняя девочка, которую больше никто и никогда не погладит «за так».
Ночь провели в лесу, в специально оборудованном тайнике. Ночевали без огня и практически без сна. И почти без слов.
Что же дальше, хотела спросить Ирена, но у нее не поворачивался язык. Бескорыстный рыцарь и без нее понимал, что дела их, в общем-то, не особо хороши.
…Но и не трагически плохи. Здесь нет полицейских постов, паспортной системы, компьютерной сети… В принципе, нанявшись работницей на какой-нибудь зажиточный крестьянский двор, можно легко выпасть из поля зрения Высокой Крыши…
– Ведь это Высокая Крыша меня… ловит?
– Высокая Крыша преследует сочинительницу Хмель уже очень давно, – устало сообщил рыцарь. В его голосе была едва ощутимая укоризна: что, мол, дурочкой прикидываться?..
– У меня есть дом, – сказала она после паузы. – У вас есть лошадь… Мы могли бы… День пути – и мы доберемся…
Рыцарь вздохнул.
Вероятно, местонахождение ее дома было известно преследователям. Вероятно, они наведывались туда в Иренино отсутствие… И Ирене с Семиролем просто повезло, что, вывалившись из МОДЕЛИ номер один в МОДЕЛЬ номер два, они не застали в прихожей людей в черном, не ознакомились тут же со свитком, заменяющим ордер на арест…
Семироль. Семироль…
– Я нашел его для вас, – глухо сказал Рек.
Ирена помолчала. Потом
– Что?!
– Нашел экземпляр рассказа «О раскаявшемся»… Наверное, один из последних. Вот, возьмите…
Движение в темноте. В руку Ирене лег тугой рулон бумаги. Будто кусок обоев…
Она подавила дрожь.
– Спасибо, Рек…
Она не знала, за что благодарит. Наверное, все-таки за рассказ. Потому что даже благодарность за спасение здорово уступила этой внезапной радости, этой внезапной вере, что уж теперь-то все будет хорошо, она поймет, она найдет ключ к этому миру, разыщет Анджея… Вернется домой…
«Наверное, один из последних». Они способны уничтожить ее рассказ, полностью, все экземпляры… Следует запомнить текст – слово в слово, чтобы потом воспроизвести…
Потом. Для номинационной комиссии Вулкана.
Ирена усмехнулась, и хорошо, что Рек этой усмешки не видел.
Развернула свиток. Света звезд хватило, чтобы понять, что текста совсем немного.
– Рек… Огниво, свечка… фонарик… что-то есть?
Он вздохнул:
– Госпожа…
Она стиснула зубы. Понятно. Надо дожидаться рассвета.
На рассвете в лесу сделалось чуть ли не по-зимнему холодно. Во всяком случае, Ирене так казалось. Возможно, причиной ее дрожи были нервы, сырость, бессонница – как бы то ни было, но «сочинительницу Хмель» трясло, как в лихорадке, и Рек забеспокоился, плотнее укутал ее одеялом, лег рядом, пытаясь согреть…
– Верховный Толкователь… – пробормотала она сквозь лязгающие зубы, – вот черт, как бы язык себе не откусить… Верховный Толкователь оказался вовсе не тем, кого я… ищу… Он просто верховный Толкователь. Он… кукла…
– Верховный Толкователь – кукла? – после паузы спросил рыцарь.
Неподалеку, на поляне, паслась невидимая в темноте лошадь.
Ирена вздохнула:
– Рек… Кто такой… Темный Толкователь?
Рыцарь молчал. Плотнее прижал ее к себе; она ощущала телом пряжку на его поясе, шнуровку на его куртке, мышцы, твердые, будто каменные…
– Рек… Понимаете. Я ищу человека, который… мог бы держать в руках ниточки этого мира. Который… Это не Верховный Толкователь, нет. Не герцог… наверное. Кто?!
– Создатель, – с коротким смешком предположил Рек.
– Создатель, – эхом отозвалась Ирена. – И что обидно, он может оказаться кем угодно… тренером местной… футбольной команды… Извините, Рек. Я говорю глупости…
Небо серело. Еще немного – и можно будет развернуть свиток. Прочесть, наконец, текст, из-за которого и в этом патриархальном, как бы средневековом мире скромной женщине нет покоя…
Она осторожно высвободилась. Села. В лесу запевали первые птицы, Ирена лишний раз убедилась, что рассвет – лучшее время суток, как жаль, что в своей жизни она так редко видела рассветы, так поздно ложилась спать и вставала, когда солнце давно поднялось…