Казна Наполеона (Казна Наполеона - 1)
Шрифт:
— Внял ли ты малому свету? — спросил Иван Сегеевич.
Я кивнул, не смея и рта раскрыть.
Кутузов продолжил мучительный для меня допрос:
— Соблюдаешь ли седьмую добродетель царя Соломона?
Я не успел ответить, как крышка гроба приподнялась со зловещим скрежетом, и покойница восстала. В тлеющем теле я узнал мадемуазель Камиллу. Она с укором пожаловалась:
— Господин Кольцов сударыню Смерть не любит! Он и карту Радевича перепрятал, мерзавец этакий! — Камилла размахнулась, бросила в меня кубическим камнем, и я очнулся, не в силах перенести вида ее
— Успокойтесь, Яков Андреевич! — встревоженная Варвара Николаевна трясла меня за плечо. — Вы не в себе!
Я только в это мговение понял, что нахожусь в отведенной мне комнате в имении Радевича, и изо всех сил вцепился в руку жены Демьяна Ермолаевича, оставив на ней след от своих ногтей.
В комнате суетились еще несколько человек, я перевел на них взгляд и узнал управляющего и горничную. За маленьким столиком распоряжался доктор, расположив на нем инструменты из своего саквояжа. На вид ему было лет шестьдесят, но действовал он очень энергично, и у меня не было оснований ему не доверять. Доктор то и дело касался своей редкой седой бородки и приговаривал:
— Так-с… — осматривая свое добро.
— Пулю извлечь надо бы, — изрек он глубокомысленно.
Плечо у меня горело огнем, но мне тем не менее казалось, что я все еще вижу бредовый сон, и боль эта относится не ко мне, а к кому-то совсем другому, постороннему человеку.
— Вам виднее, — ответил Демьян Ермолаевич и приблизился к моей постели. Я вздрогнул и застонал. Управляющий странным образом напоминал мне приведение с лопатой, которое я едва не настиг в заброшенной усадьбе.
Что там говорил мадемуазель Камилла в моем кошмаре? Я, припоминая, наморщил лоб.
— Так больно? — посочувствовала Варвара Николаевна.
— До свадьбы заживет, — ответил я, но боль и в самом деле чувствовал адскую. Колено тоже болело, видимо, и падение мне даром не обошлось.
Я покосился на плечо, край белой рубашки пропитался кровью вместе с побагровевшей корпией.
«Под знамем я стою багровым»! — вспомнились слова из масонского гимна. Так что в случившемся со мною, я не видел ничего удивительного.
Так о чем же говорила Камилла?
Карта! Я ужаснулся и схватился за то место, где должен был располагаться карман сюртука. Меня же наверняка обыскивали!
— Что с вами? — насторожился Демьян Ермолаевич.
— Ничего, — произнес я, переведя дух. Я успокоился, потому как вспомнил, что перепрятал карту, перед тем как отправился осматривать амбары. По всей видимости, именно это и спасло мне жизнь, так как в обратном случае Радевич — а в том, что стрелял в меня именно он, я был совершенно уверен — не поленился бы меня добить. Теперь же он вынужден был меня выслеживать, чтобы забрать то, что, по его мнению, ему принадлежало. Я допускал, что у него могла быть и копия карты, но тем не менее он все равно не мог убрать меня, пока бы не вычислил всех посвященных в это дело. А так как карта отсутствовала, Радевич рисковал нарваться на новые неприятности, например, встретиться лицом к лицу с ее новым владельцем.
Хотя я допускал
Во-первых, слишком уж много в имении развелось привидений.
Во-вторых, его кабинет оказался незапертым. Когда я осмелился его осмотреть, все выглядело так, словно хозяин отлучился буквально на минутку. Об этом свидетельствовали и кредитные билеты Английского банка, за которыми, по всей видимости, Радевич и вернулся. Это их я обнаружил у него на столе, из чего и заключил, что большую часть наполеоновской казны он вложил в лондонский банк. Другую часть господин Радевич собирался забрать из имения, а третья была спрятана в том месте, которое было отмечено на карте жирным крестом.
Но пока, к сожалению, это были только мои догадки, раздобыть доказательств мне так и не удалось.
Ход моих размышлений прервался новым приступом кашля, горлом у меня хлынула кровь, и я снова лишился сознания, успев-таки порадоваться перед тем, что меня в таком состоянии не видит Мира.
В этот раз никакие ужасы мне не привиделись, и я очнулся стараниями колдовавшего надо мной немолодого доктора.
— Так-с, ну и напугали вы нас, батенька, — ласково улыбнулся он, обнажив неровные зубы.
— Не то слово! — поддакнул Демьян Ермолаевич, не отходивший от меня ни на долю секунды. Я все больше проникался уверенностью, что именно он и был тем самым фантомом с лопатой. А накануне Демьян Ермолаевич оставил меня в одиночестве только потому, что Радевич сам бы не справился с бочонками.
— Как вас зовут? — обратился я к доктору, предварительно его поблагодарив.
— Василий Владимирович, — сообщил он мне, поднося к моему рту стакан, доверху наполненный водкой. — Пейте, -велел доктор. — Вы умеете терпеть боль?
Я кивнул, предчувствуя неприятности. Меня знобило, бросая то в жар, то в холод. Но явно не от страха, а от того, что у меня начиналась горячка.
— Рана у вас воспалилась, молодой человек, — объяснял доктор с видом знатока. — Так что рано вам меня еще благодарить-то!
Он взял со стола инструменты и бутыль со спиртом.
— Я собираюсь пулю извлечь, — сообщил мне доктор.
– Так что держитесь. И как вас угораздило так неосторожно в себя выстрелить? Что за манера носить с собой дуэльные пистолеты?! — Василий Владимирович пожал плечами.
«Ах, вот оно что! — подумал я. — Так, значит, это я сам в себя выстрелил! Хорошо хоть, что растолковали неразумному!»
Я принял из его рук стакан и залпом выпил жгучий напиток. Откровенно признаюсь, до водки я никогда охотником не был! У меня снова открылся такой кашель, что, я едва не задохнулся под скептическим взглядом доктора.
Он выплеснул мне на рану спирт, и я не смог удержаться от крика. Проваливаясь в туман, я успел заметить, как Варвара Николаевна вздрогнула и заплакала. Я догадывался, что столько корпии для меня нащипала именно она. Что и говорить, жалостливая натура!