Казначей общака
Шрифт:
Зал, где законные хоронили своих усопших, был поменьше центрального и находился почти в конце пещеры, куда можно было пройти по длинному коридору. Герасим ходил здесь не однажды и помнил едва ли не каждую пометку на стенах, оставленную многими поколениями богобоязненных монахов. В основном рисовали рыбу, что символизировала Иисуса Христа. После поворота, узкий, почти щелевидный проход открывается залом, освещенным несколькими десятками факелов. По настоянию законных в этой половине пещеры служба не прекращалась ни на один день, за что из общака в копилку монастыря сбрасывалась
С каждым шагом Святой ощущал все большее волнение, и, когда в проход брызнул колеблющийся свет из зала, он понял, что нужно остановиться и успокоиться. Монаху полагалось не только ходить без спешки, но и не выражать открыто свои чувства. Что, интересно, подумают чернецы, читающие молитвы, когда увидят взволнованного собрата.
Успокоившись, Святой вошел в зал. Взгляд его невольно обратился в дальний угол пещеры – когда-то он выкупил это место для себя. И сейчас оно зияло пустотой, как и многие столетия подряд, терпеливо дожидаясь хозяина.
У невысокого налоя стоял монах и молился вполголоса. Заметив вошедшего, он тихо ушел, уступая ему место: разговор с мертвыми дело интимное, кто знает, с какой просьбой он может обратиться к заступникам божьим.
Святой поблагодарил, прикрыв глаза.
Правая сторона зала почти полностью была заставлена домовинами. Первое захоронение было произведено десять лет назад, и в гробу, у самого входа, спокойненько отдыхал гроза московских бандитов, вор со зловещим погонялом – Разбойник. Прожить ему довелось неполных тридцать восемь лет, напоследок приняв в грудь половину обоймы из «АКМ». В усыпальнице лежал он смирненько, сложив руки на груди, а у его изголовья коптила старинная лампадка, струя тоненькую ниточку копоти под самый потолок.
Его соседом совершенно случайно сделался вор с погонялом Старый. Свою кликуху он получил не за преклонный возраст (он едва преодолел сорокалетнюю планку), а за мудрость в речах, свойственную разве что большим мыслителям. Да и фамилия у него была соответствующая – Старков.
При жизни они не очень почитали друг друга. А здесь, поди ж ты, лежат рядышком, едва ли не локоть в локоть, и совсем не возражают против такого соседства.
Дальше виднелся гроб из красного дерева, огромный, неимоверно тяжелый. И он полностью соответствовал человеку, который покоился в нем, надежно укрывшись от мирской суеты. Домовина была встроена в каменную нишу, выдолбленную еще в прошлом столетии трудолюбивыми слугами бога, и, как говорил настоятель, предназначена была для архиерея. Однако чего-то не сложилось, и владыка был погребен на небольшом деревенском погосте, у маленькой церквушки, где когда-то начинал свою службу.
Каменное ложе пустовало почти сто лет, пока на него не поместили гроб с останками Князя. Впрочем, его тело и мог выдержать только базальт, материал, будто созданный природой именно для подобных печальных постаментов. Князь был легендой. Даже самые знаменитые законные в сравнении с ним выглядели бледными тенями. И вообще, как можно сравнивать матерого волкодава с глуповатыми щенками, способными разве что на тоненькое попискивание.
Он был одним из немногих, кто сумел дожить до преклонного возраста и умереть
Дальше шли сразу пять гробов.
Эти из новых, из скороспелых. Двое из них даже ни разу не перешагивали порог СИЗО и получили корону не за заслуги перед воровским миром, сполна выстрадав ее на нарах, а благодаря тугой мошне и некоторым связям среди законных.
Как это ни странно, но такие люди тоже долго не живут, и каждый из них умер незавидной смертью, даже не перешагнув тридцатилетний рубеж.
Святой знал почти всех. И помнил не только их внешность, прекрасно представлял и манеру держаться.
Последние пятеро были захоронены в пещере вопреки общему мнению. Но родственники погибших, внеся в общак немалые деньги, сумели пристроить их прах рядом с остальными законными.
Святой помнил, что по этому делу собирался даже региональный сход – стоит ли скороспелым лежать с именитыми ворами. Но, несмотря на жестокие споры, решили, что перед смертью все равны, и почивших парней не осквернили повторным погребением.
Подальше стоит домовина Трояна. Его хоронили в закрытом гробу – автоматная очередь разнесла ему половину черепа. В то время Святой уже находился в монастыре.
Ему было известно, что позже собирался сходняк; и во время поминок тихо, без суеты и лишних споров, законные выбрали преемника Трояну.
Гроб был большой и широкий, его едва протискивали по переходам пещеры, требовалась смекалка, чтобы преодолеть очередной угловатый поворот. Святой внимательно присмотрелся к домовине. Так и есть, края поцарапаны, но несильно – законные готовы были поободрать собственные ладони, чем последнее пристанище собрата. А вот это новость!.. Крышка гроба слегка сдвинута. Интересно, кто из монахов страдал любопытством и решил посмотреть на почившего вора. А может, причина здесь в ином – Троян, уподобившись вурдалаку, каждую ночь выходит из своего гроба, чтобы попить кровушку у смиренных монахов.
Ритуал погребения был таков, что у законного сохранялся перстень, пожалованный сходом. Герасиму захотелось взглянуть на него, а не померещился ли он ему в тот вечер в казино.
Герасим взял лампадку, отругал себя за грех и слегка отодвинул крышку. С минуту Святой стоял в замешательстве, он рассчитывал увидеть мумию в дорогом бостоновом костюме, с толстой золотой цепью на шее, с которой Троян не расставался даже в бане… Но гроб был пуст.
Так же осторожно он установил крышку на место. Что же это такое?
Глупо обвинять в кощунстве монахов, хотя нечистоплотность встречается и в их среде. Но вряд ли они шарят по гробам, стоящим в святом месте.
А вот еще один гроб, самый главный, из красного дерева. О его тайне знало всего лишь несколько человек. Здесь под высохшим скелетом хранилась наличность. Четыре таких же домовины были установлены в самом углу пещеры. Склеп не самое плохое место для хранения денег. Святой внимательно осмотрел домовину и заметил несколько довольно глубоких царапин.