Казя теперь труп
Шрифт:
– Входите же!
Прихожей или холла не было – вошедший сразу попадал в просторный зал, дальнюю часть которого занимал овальный абсолютно пустой стол. За столом этим могло бы спокойно разместиться персон двенадцать-пятнадцать, а если посадить персон поплотнее, то и вдвое больше бы уселось.
– Располагайтесь, а я чай пока сотворю.
– Я помогу! – с готовностью подкрутил ус Гусар. – Где кухня? Воды принести? Дров наколоть?
Оленька растерялась.
– Ой, – сказала она, – а кухни-то у меня в доме и нету. Я про нее забыла.
Теперь несколько
– Но я к следующему разу все подготовлю, – пообещала Оля. – И дрова будут, и колодец, чтоб воды принести… Сделаю. Согласна, так будет прикольнее. А пока – обычным своим способом, ладно?
Она подошла к столу и принялась глазеть на его молочную, с прожилками, поверхность. Первым появился большой заварочный чайник – причем прямо с чаем, очевидно только что заваренным. Затем – туньц, дуньц, туньц, дуньц – принялись возникать блюдца с чашками. Все это было фарфоровое, тончайшей работы. Такого никто не ожидал – все застыли. Оленька мастерски проявила чайные ложечки, варенья и печенья, розетки, салфетки и даже нарезанный тонкими кружочками лимон. Напоследок она закрыла глаза, решительно тряхнула головой… И на стол, едва не задев посуду, свалилась двузубчатая вилка для лимона – это было само совершенство, а не вилка; с ручкой в виде фламинго. Хорошо, что ничего не разбилось.
Все были ошеломлены. Первым обрел дар речи Лекс:
– Ну. Ты. Даешь…
– Еще должны быть скатерть и цветы, – вздохнула Оленька. – У меня они получаются, но обычные. А я перфекционист. Пусть лучше будет без, чем среднего качества. Садитесь!
Даже большого заварочного чайника на всех явно бы не хватило, но Оленька заявила, что чай в нем должен быть нескончаемый. А по крепости – можно налить себе, сколько надо. Остальное в чашке само заполнится кипятком. Зар, как теоретик, немедленно заявил, что неисчерпаемой нематерии быть не должно, чай остынет, выдохнется и окончится – только неизвестно, в каком порядке и после скольких чашек. Квазар, как экспериментатор, заметил, что следует немедленно проверить это опытным путем, и взялся разливать чай.
Оленька спохватилась: кто-то может не любить черный чай! И тут же исправилась, проявив чайник с зеленым чаем и чайник с молочным улуном. Сделала она это с легкостью, и глазом не моргнув.
Гусар от этого всего сник и скис так, словно жевал лимон – впрочем, он его как раз и жевал. Подкатить со своими чувствами к девочке, которая хлеще Василисы Прекрасной на стол накрывает, даже рукавом не машет, – как? Никак. Никак к такой не подкатить, ничем не обаять.
Остальные, напротив, воодушевились, возрадовались, принялись угощаться, решили, что нежизнь прекрасна и на некоторое время напрочь позабыли о цели, ради которой сюда прибыли.
– Оленька, чай превосходен, а ты – просто чудо! – сказал Акакий, волею судеб оказавшийся на противоположном от хозяйки округлом конце стола. – Какой дом! Какой стол! Какой сервиз!
Он скосил глаза и недоуменно продолжил вполголоса:
– Я только не понял. А эта крышка от чего?
– Это улика! – ответил Зар.
– Улика? Я не в курсе.
–
Тик-Тик уже почти полностью пришла в себя, блузка ее поменяла расцветку на более соответствующую интерьеру, а волосы, хотя и не уложились в прическу, уже не торчали в разные стороны.
– Я буду с момента, когда Лекс ушел, – начала она. – Итак, я сглупила, потому что даже не попробовала вернуться в Йоки без пропуска. В итоге выяснилось, что студбилета достаточно, но не буду забегать вперед. В общем, я решила некоторое время по-не-жить в Подпущино, во-первых, собрать материалы для курсовой, во-вторых, поговорить с каждым по отдельности, чтобы выяснить, где же они были полгода. Я думала остановиться в могиле Лекса, у него там достаточно уютно…
– Да там полный отстой! – возразил Лекс.
Он и раньше знал, что не умеет обустраиваться, а после Калейдоскопа…
– Халупа у меня, а не могила! Там всего-то и есть, что…
– Это неважно! Не отвлекаемся, – строго пресек увиливания от темы Милаш. – Продолжай, девочка!
Тик-Тик продолжила:
– В общем, все сразу пошло не так. Я проводила Алексея до стоящей в подвале Алинки чаши, за которой начинается проход в сторону университета. И еще там есть ответвления к другим могилам, но не ко всем. Это запомните! Это важно!
– Мы всё запоминаем, – успокоил ее Зар.
– Потом я некоторое время осматривала подвал в поисках улик или подозрительных предметов, но ничего заслуживающего внимания не нашла. И тут сверху раздался шум. «Тук». «Тук». А потом… «Шарк». «Шурк». Я тихонько поднялась по лестнице и глянула. Было уже довольно темно, и…
– Темно?! Но ты же видишь в темноте! Мы все видим в темноте!
– Я не вижу, – возразила Оленька.
– Ты новичок, ты еще не освоилась, – объяснили ей. – После десяти-двадцати лет нежизни уже все видят. А Тик-Тик давно умерла.
– В том-то и дело! – воскликнула Тик-Тик. – Я в любой темноте прекрасно ориентируюсь. Но там была… Другая темнота. Вязкая. Липкая, и при этом сухая, типа порошка. Или не порошка… Как бы вам объяснить…
– Не надо ничего объяснять, – громко сказал Акакий. – Полагаю, это была…
– Ну же!
– Это была Мгла! – загробным голосом провозгласил Какака. – Продолжай.
При слове «мгла» Лекс нахмурился, Гусар напрягся, словно увидел врага, а у Милаша на лице отразилось удивление и полное непонимание.
– Я слышал про Мглу, – сообщил Зар. – Потом объясню с точки зрения физики. Но я не уверен, что это была именно она. Давай подробнее, Тик-Тик!
– Я и так подробно… В общем, было темно, липко и очень плохо видно. Но я разглядела тень, похожую на человека. Тень медленно шла от гроба к дверям, к выходу. И каждый шаг звучал как «шурк», «шурк»…
– Мгла беззвучна, – сообщил Зар. – Так что это было нечто иное.
– Это была Алинка-Малинка, – сказала Тик-Тик. – Я поднялась и пошла за ней. Когда она открыла дверь, стало светло, как обычно.