Кедровый лохотрон
Шрифт:
Ни рабочих, ни завода, ни оборудования соответствующего для её производства у нас нет. Ничего нет. И когда будет — неизвестно. И будет ли вообще — тоже неизвестно. Советник опять пишет, что почему-то задерживается, что у него опять какие-то серьёзные проблемы. И что ты мне на это ответишь? — требовательно уставилась она на Сидора.
— Всё привезёт Советник, — улыбнулся в ответ Сидор. — Из Северо-Западного герцогства, вместе с прокатным станом и ещё кое-какими милыми подарками. Потому, собственно и задерживается. А помимо того, что ранее с ним при всех обговорено, ещё всё необходимое для
Для того и понадобилось разрушить эту плотину в строго определённом месте, потому как там будем строиться машинный зал и всё такое.
Маша недовольно покачала головой.
— Ну, ты, Сидор, и спец. Разломать хорошую плотину, чтобы потом самому же её и чинить? За свой счёт! Это же надо догадаться! — постучала она костяшками пальцев себя по лбу.
— Ну, извини, — виновато развёл Сидор руками. — Так было надо. Чтоб Потап был посговорчивее. Да и как там строить этот машинный зал, я пока что, и сам ещё толком не знаю. Потому так радикально и расчистили место под будущий машинный зал. Будем учиться по ходу, Маша, что поделаешь.
А ГЭС — должна была быть нашим с Советником сюрпризом для всех. Но так уж и быть, тебе скажу первой, кто не посвящён. Пока что знают только я, Советник, Белла, а теперь ещё и ты Маша. Даже для Ведуна это будет неожиданностью.
Это для того, чтоб не зарывался слишком, что, мол, без него мы уже ничего не можем, — мрачная, злая ухмылка перекосила лицо Сидора. — Больше считаться будет.
— Упс, — растерялась Маша. — Неплохо, — на миг задумалась она. — А нам-то, нам, для, так сказать, внутреннего потребления останется после твоих глинозёмов хоть что-то. Хоть чуть-чуть. А то мне надоело уже при свете лучины сидеть вечерами. Лампочку Ильича хочу.
— Хоти! — улыбнулся Сидор, гладя на раскрасневшуюся, сверкающую яркими глазами Машу. — Много не обещаю, но на пару лампочек Ильича хватит точно. Лишь бы проводов хватило дотянуть до Берлога электролинию.
— Хватит, — довольная Маша уверенно кивнула головой. — Завтра же попрошу Лёшку сталевара поставить ещё пару ящеров на волочильный станок. Нет, — оживилась она ещё больше. — Попрошу Кару, чтоб поймала мне персонально десяток ящеров покрепче и поздоровей, и пусть все они занимаются волочением проволоки, чтоб к тому моменту, когда наша ГЭС была готова, у нас тоже было бы всё готово.
А то я тебя знаю, — опасливо покосилась она на Сидора. — Скажешь что медь или проволоку надо на что другое, так мне лампочки и не видать. Нет, — снова воодушевилась она. — Завтра же отправлюсь к Каре с персональным визитом и поговорю сама с ней. Лично. Что мне надо…, - замялась она. — Нет, лучше не десять, лучше сто ящеров занять на волочении проволоки. Им всё равно в своих лесах делать нечего, а нам прибыток. Да и Каре всё равно, сколько ловить, десять, двадцать или сто. А сотня — это уже ого-го сколько проволоки можно вытянуть.
Покосившись на неё, Сидор лишь молча улыбнулся. Всё! Машка была нейтрализована на ближайшие месяцы. Теперь у неё только
— "Наверное, — Сидор ещё раз с сомнением бросил на замечтавшуюся, чему-то улыбающуюся Машу задумчивый взгляд. — Ну а проволока… А что проволока? Будет проволока — применение ей найдём".
На озадаченные лица воротных сторожей, настороженно глядящих на их улыбки, он уже не обратил внимания, за последние дни к тому привыкнув.
Эта зима была какая-то странная, необычная, более похожа на странно тёплую позднюю осень, с частыми холодными затяжными дождями и чёрной, не укрытой снегом землёй. И ничем не напоминала привычную в этих местах светлую морозную зиму, с обильными снегопадами, слепящим солнцем и толстым льдом, на замерзших уже к этому времени реках.
Короткие периоды сухой, бесснежной погоды тут же сменялись мокрым снегом, плюсовыми температурами, и бурным таянием выпавшего накануне снега. И набухшими влагой реками, катившими свои мутные, налитые свинцом воды куда-то в низовья, к морю.
Единственно, что оставалось неизменным — короткий зимний день и долгие холодные ночи.
— "Начало этой зимы именно этим мне и запомнится, — мрачно думал Сидор, молча глядя, как по большой луже перед порогом барабанят капли дождя. — Вот этими длинными, холодными, целыми днями моросящими дождями".
Только вчера он вернулся из Приморья, буквально с середины дороги выдернутый обратно паническим письмом Беллы и суматошным, малопонятным посланием Маши. И теперь сидел на широкой низкой скамейке под широким навесом крыльца своего дома, и бездумным, остановившимся взглядом следил за капелью с крыши, стараясь сложить в голове головоломку, которая не складывалась никак.
— "Лужа, значит, вертикальную планировку двора плохо сделали, — недовольно подумал он. — От, халтурщики! — обругал он нанятых им же самим местных бракоделов, за которыми он так и не сумел толком присмотреть во время работ, а теперь расхлёбывал последствия своей же занятости.
Хмурый Сидор с мрачным видом смотрел, как с козырька навеса крыльца потоком сливается дождевая вода.
— "Хорошо, что козырёк покрыл черепицей", — неповоротливая ленивая мысль тяжело ворочалась в голове, произвольно прыгая с одного предмета на другой.
На душе было неспокойно. Думать было откровенно лениво. Низкое холодное, набухшее мокрым снегом небо, казалось давило к земле, и хотелось спать и спать, не обращая ни на что внимания.
Два дня прошло со времени его возвращения из Приморья, а он всё никак не мог освободиться от чувства постоянной настороженности, которое казалось, насквозь его пропитало в дороге. В Приморье без этого было никуда, но вот что делать здесь с этим чувством вечной готовности мгновенно взорваться, посылая болт из арбалета в сторону опасности, он не знал. Перестроиться никак не получалось. Слишком уж на нём сильно отложилась печать Приморья, печать постоянной готовности к смерти и опасности.