Кегельбан для безруких, Запись актов гражданского состояния
Шрифт:
– - Тогда дуйте в учетный стол и узнайте, почему Ивану, который живет с Мариной, до сих пор не забрили лоб. Сделайте так, чтобы его убрали из Сворска в этот призыв и чтобы медицинская комиссия не нашла никаких отклонений: он здоров как бык. Действуйте, майор. О результатах доложите в письменном виде, ха-ха!.. Слушайте, а почему я говорю вам "вы"? Я же вас полноценным не считаю. Все, Сплю, теперь я буду "тыкать", а ты ко мне будешь обращаться уважительно: Александр Николаевич. Понял?
Сплю кивнул.
– - Что ты раскивался, как болванчик?
– - Все-по-нял-А-лек-сандр-Ни-ко-ла-ев-ич, -- сказал Сплю и все равно кивнул, сняв фуражку.
– - Тогда -- кругом и шагом марш!
...В военкомате Сплю ждал битый час, пока разыскивали "дело" Ивана. Начальник учетного стола успокоил майора:
– - Заберем непременно. Завтра же возьму его повесткой. От священного долга не убежишь. Никуда голубчик не денется. Сделаем из него настоящего воина-интернационалиста.
Успокоенный, даже обрадованный Сплю пошел домой. Там он застал Подряникова и жену, они одевались. Любка сказала мужу:
– - Отвернись, бесстыдник. Не видишь, что ли, что я без юбки.
Когда Саша ушел, дружелюбно похлопав Клавдия Ивановича по спине, майор приподнял в коридоре плитку паркета, вытянул из тайника, который выскреб в бетоне с упорством Дантеса, заветные сто рублей и подошел к жене, красившей у зеркала ресницы.
– - Вот!
– - Что?
– - спросила Любка.
– - День-ги.
– - Где взял? Украл, мерзавец?
– - Да!
– - сознался Сплю.
– - Молодец, -- похвалила Любка, -- но больше не воруй. А то тебя, дурака, посадят с конфискацией моего имущества, -- и она кинула деньги в сумку вместе с тушью.
Сплю не отходил.
– - Чего стоишь истуканом?
– - спросила Чертоватая.
– - Как-же?
– - удивился Сплю.
– - У-го-вор?..
– - Надоел ты мне, -- сказала Любка.
– - У меня обед давно кончился, а я с тобой нянчусь. Некогда, отстань.
– - У-го-вор, -- повторил Сплю и насупился.
– - Да что я вам, девочка! Каждую секунду одеваться-раздеваться!..
У Сплю помутилось в глазах от такой явной подлости.
– - У-го-вор! И-ли-у-у-бью-ю!
– - закричал он.
– - Ладно, -- смирилась Любка.
– - Только побыстрей, по-десантному...
Через три минуты она уже стояла одетая и гладила супруга в спущенных штанах по лысой голове.
– - Кобелек ты, кобелек, -- приговорила Любка.
– - Ты, оказывается, не отставной майор, а прямо-таки сила быстрого реагирования... Впрочем, весь ваш брат скор в атаку на этом фронте. На-ка тебе мелочь, попей пивка...
В глазах мужа читалась собачья преданность.
– - ...А сто рублей отнеси Сусанину и скажи, что Подряников велел вернуть. Ну, целуй мне руку, я побежала, мужики уже на базе заждались...
"Надо же, -- подумала она на улице, -- Сусанин стал моим сутенером".
Сплю подтянул штаны и побежал в типографию. Но Сусанин встретил его по дороге. Клавдий Иванович протянул деньги:
– - По-дря-ни-ков-ве-лел-пе-ре-дать.
– - Мне?
– -
– - Вы не путаете? Это я ему как бы должен... Впрочем, он, наверное, пронюхал, что первый секретарь предложил мне место редактора, и теперь всовывает взятку. Я как раз иду в редакцию, сейчас выясним... Кстати, майор, вас можно поздравить? Вы, говорят, сегодня стали мужчиной?
– - Да!
– - гордо выдохнул Сплю.
– - Долго же вы ходили в цветущих юношах!
– - поразился Сусанин.
– Лезьте в кусты, найдите там рояль и исполните "Танец с саблями".
– - Я-не-у-ме-ю-на-ро-я-ле, -- признался Сплю.
– - Сыграйте на губах, -- посоветовал Адам.
– - Дайте выход эмоциям.
– - Бум-бум-бу-рум-бум, -- сыграл из кустов Сплю..
Когда они пришли, сотрудники сидели в кабинете редактора на столах и подоконниках, грызли ногти, копались в волосах, барабанили пальцами по коленкам в ожидании нового руководителя. Слух о возможном назначении Сусанина уже достиг их, потому что секретарша первого секретаря была частным осведомителем всех желающих.
Сусанин прошел через кабинет, плюхнулся в куриляповское кресло, согнав замредактора, и вытянул под столом ноги, сладко потянувшись, как будто хотел показать, что новое кресло вполне пришлось по его заду.
– - Почему никто не работает?..
– - спросил Адам.
– - В публичном доме санитарный день?
– - У нас траур, -- ответил заведующий отделом промышленности.
– - Да-да, я знаю. А ведь только вчера...
– - вспомнил Адам опять.
– Впрочем, мы должны быть благодарны Куриляпову за то, что он сэкономил стране одну пенсию.
– - А вас уже утвердили приказом?
– - спросил ответственный секретарь.
– - Нет, -- ответил Сусанин.
– - Я ведь пока не дал согласия, я осматриваюсь.
– - А вы читали когда-нибудь наше "Зеркало"?
– - спросил замредактора.
– - Я даже обклеил им все стены, когда делал дома ремонт. А потом стал хохотать, потому что оказался в комнате смеха.
– - Значит, вы в курсе, -- сказал замредактора, -- что нас волнует, какие проблемы мы ставим перед читателем, к чему зовем?
– - Конечно!
– - ответил Сусанин.
– - Могу кратко пересказать. На первой полосе вы пишете аршинными буквами, что все в стране идет по плану, без срывов и под "Знаком качества", и общество несется по шпалам к коммунизму, протяжным посвистом отмечая полустанки военного коммунизма, переходного периода, строительства социализма, развитого социализма, социализма, развивающегося из себя, и все остальные, у которых еще нет названий. И на фоне такого безграничного энтузиазма и подушно распланированного счастья, в окружении блаженного смрада, испускаемого империалистическими странами, вторая полоса поднесет грустный до слез рассказ о производственном подлеце, спекулянте или жулике. На худой конец читателю подарят историю о равнодушном человеке, который прошел мимо хулиганов, избивавших бабушку-старушку.