Кель и Джил. Крысолюды
Шрифт:
Кель тяжело вздохнул:
– Да. Абсолютно всех. И даже больше, чем следовало.
– Ответил он тоскливым голосом.
Содри явно не понял последнюю часть, но ответ лекаря его вполне устроил:
– Так это же просто замечательно!
– Поднял он радостно руки, но почти сразу же опустил, заметив кислую мину лекаря.
– Знаете что? Давайте мне вашу книгу! Я её переведу для вас. Конечно, я не могу похвастаться тем, что я лучший спец по древним человеческим диалектам, но спешу вас заверить, что далеко не профан в этом деле.
Кель озадаченно посмотрел на книгу:
– Так, а... сколько это будет стоить?
– Спросил
– Прямо сейчас у меня нет с собой денег, но если вы немного подождёте...
– О-о-о, нет-нет-нет.
– Замахал рукой в воздухе Содри. Он посмотрел на книжку, и, примерив её на грудь, спрятал за пазуху своей жилетки.
– Вы дали мне хоть какой-то повод продолжать жить! Можно сказать, вернули надежду, восстановив справедливость. Теперь, зная, что этот мир не ненавидит меня целиком и полностью, я снова научился чувствовать что-то, кроме жалости к самому себе.
– Разоткровенничался антиквар.
– Ну, если у вас нет ко мне никаких вопросов, я потороплюсь домой, чтобы немедленно приступить к расшифровке.
Кель отрицательно помотал головой.
– Отлично.
– Кивнул старьёвщик.
– В таком случае, вынужден откланяться и удалиться восвояси.
– Содри поклонился друзьям и принялся пробиваться к выходу сквозь находящуюся в постоянном движении толпу.
Проводив антиквара взглядом, друзья переглянулись.
– Что это было?
– Спросил Кель, глядя на зажатый в руке, свёрнутый в трубочку пергамент.
– Неужели, снова - злодейство для одних, благо для других?
– Боюсь, что именно так, мой дорогой друг. Судя по всему, депрессия Содри заключалась именно в том, что он искал возмездия, но ни он сам, ни городская стража не могли дать ему то, чего он по-настоящему желал. А ты, ты смог уничтожить всех крысолюдов, даровать душе Содри покой, исполнив его единственное, но самое сокровенное желание. И он решил отблагодарить своего спасителя. Разве это плохо?
Немного помолчав, Кель ответил:
– Я уже и не знаю, что хорошо, что плохо. Второй раз за два дня мне пришлось кого-то резать, совершенно не в медицинских целях, но это почему-то приносит окружающим только радость! Раньше мне казалось, что жизнь - это самое ценное, что может быть у живого существа. А теперь оказывается, что чужая смерть может для кого-то иметь большее значение, чем собственная жизнь. Более того, чьё-то существование превращается в жизнь только благодаря чьей-то смерти!
Старец шмыгнул носом:
– Только эльфы всё возводят в абсолют, мальчик мой. Вот, например, ты побывал в логове крысолюдов, верно?
– Да, это так.
– Подтвердил лекарь.
– А теперь скажи мне, чем они занимались там, под землёй? Жили? Существовали? Или выживали?
Юноша призадумался:
– Пожалуй, третье.
– Ответил он, погладив подбородок
– Вот видишь? Смерть людей приносила короткие моменты счастья в жизнь крысолюдов, но не превращала выживание в полноценную жизнь. А для семей убитых людей, напротив, жизнь, зачастую, превращалась в существование. Вот, тот же Содри, к примеру. Но прервав чьё-то выживание, ты превратил существование Содри в жизнь.
Кель тряханул головой:
– Что-то я запутался. Слишком много переменных в вашем уравнении жизни и смерти.
Старик
– Это верно, мой дорогой друг, Кель.
– Он кашлянул, прочистив горло.
– Но я хочу сказать тебе вот что - не всё на свете делиться на чёрное и белое, и это мы уже выяснили ранее.
– Лекарь утвердительно кивнул.
– Иногда чья-то смерть приносит только радость, иногда только горе, иногда и то и другое. Просто твоему снаряду не повезло дважды попасть в одну и ту же воронку.
– Старец обвёл танцующих людей взглядом.
– Не принимай радость этих людей за злорадство. Не суди их, и не обижайся на всё человечество сразу. Где-то, иногда слишком глубоко, в каждом из нас покоиться хотя бы маленькая частичка доброты.
– Звучит как слишком обширная тема для обсуждения.
– Вяло улыбнулся Кель.
Старец его поддержал:
– И то верно.
– Монарх присел на свободный стул.
– Что ж, я полагаю, ты сегодня сильно устал и хотел бы отдохнуть, не так ли?
– Ещё как.
– Покивал лекарь.
– В таком случае, не смею тебя задерживать. Ты, совершенно случайно, не потерял ключи во время своих приключений?
На секунду Кель обеспокоился, но сразу же понял, что потеря ключей от комнаты станет самым безобидным, что за сегодня с ним могло произойти. Он устало похлопал по карману, из которого донёсся металлический звяк:
– На месте.
– Желаю тебе приятных сновидений.
– Ага. Спасибо.
– Лекарь зашагал к лестнице.
– Кстати, если увидите Рови, можете попросить её постирать мою одежду?
– Разумеется.
Как только Монарх оказался у него за спиной, юноша, остановился, и спросил через плечо:
– А вы не заметили моего отсутствия ночью?
– О?
– Целитель развернулся на стуле.
– К сожалению, нет. Мы очень мило поболтали в семейном кругу на кухне, а потом я сел работать с бумагами, как и собирался. Я поднялся в нашу комнату, чтобы разбудить тебя и предупредить о своём уходе, и обнаружил твоё отсутствие только когда открыл дверь и обнаружил в твоей кровати карлика с непомерно большой головой. Как раз в это же время мимо трактира прошли глашатаи, объявляя общий сбор на площади. Так уж вышло, что я сразу догадался, в чём дело.
– Понятно. А вы не должны быть в госпитале сейчас, в таком случае?
– Но ты ведь собираешься спать. Кому-то нужно будет приглядывать за Джил? К тому же, - Монарх улыбнулся, - хорошие новости зачастую лечат гораздо лучше самого опытного целителя.
– Спорное утверждение, но давайте оставим эту дискуссию на другой раз.
– Согласен.
Кель поднялся по лестнице.
На удивление, на втором этаже никто ничего не праздновал. Хотя, вероятность того, что кто-то сейчас мог спокойно отдыхать в своей комнате, была крайне мала.
Лекарь подошёл к двери, открыл ключом замок и очень тихо вошёл, стараясь не разбудить Джил.
Поначалу, Кель собирался сразу же войти и завалиться спать. Но когда он посмотрел на свою кровать, то вспомнил, что совершенно забыл о бардаке, который оставил на ней и на столе.
Печально вздохнув, он спрятал расписку в свою тумбочку, и, совершенно забыв об осторожности, громко хлопнул дверцей.
Джил болезненно застонала.
Губы Келя поджались: "Музыка, танцы и песни в два десятка грубых, мужицких глоток её не разбудили, а случайный хлопок дверцей - моментально", - буркнул про себя лекарь.