Келльская пророчица
Шрифт:
– Негоже так говорить, Гарион! – упрекнул его Дарник.
– Скорее всего, это сущая правда, – хмыкнул Бельгарат. Потом полез за пазуху и извлек на свет глиняную бутылочку. – Кто хочет согреться? Тут самая адская жидкость, какую только можно найти в Стране улгов.
– Бабушке это не пришлось бы по нраву, – предупредил Гарион.
– Но ведь бабушки сейчас нет здесь,
Они молча стояли, глядя на занесенную снегом ферму. Крышу венчал великолепный пушистый сугроб, а с крылечка свешивались мерцающие сосульки, похожие на алмазные подвески. Окошки дома золотились, отбрасывая теплые отсветы на сугробы, да еще розоватым светом мерцали двери кузницы, где все еще пылало пламя в горне, на котором мужчины целый вечер кипятили никому не нужную воду. Не колеблемый ветром столб голубого дыма поднимался в небо из трубы так высоко, что достигал, казалось, самых звезд.
Тут Гарион услышал странный звук – он даже не сразу понял, откуда он доносится. Звук издавал Шар – это была песня, полная томительного ожидания.
И тут из домика послышался звонкий крик. Это был младенческий крик, но в нем звучали вовсе не возмущение и недовольство, столь обычные для воплей новорожденных, – нет, крик этот полон был изумления и невыразимого восторга.
Шар вдруг замерцал нежным голубым светом, а томление в его песне сменилось радостью.
Когда Шар смолк, Дарник вздохнул полной грудью.
– Ну, теперь можно спускаться? – спросил он.
– Лучше еще немного подождать, – сказал Бельгарат. – В подобных случаях всегда нужно время, чтобы немного прибраться в комнате, да и Польгаре надо дать возможность причесаться.
– Она и растрепанная необыкновенно хороша, – улыбнулся Дарник.
– Но она на сей счет иного мнения. Имей терпение.
Тут Шар вновь завел томительную мелодию, которой словно аккомпанировал голос новорожденного.
Трое друзей замерли на вершине холма, от их дыхания в воздухе клубился голубоватый пар – они завороженно прислушивались к этому двухголосому пению.
– Прекрасные здоровые легкие, – успокоил Гарион
Дарник рассеянно улыбнулся, весь превратившись в слух.
И тут к этой необыкновенной песне присоединился третий голосок. Это снова был младенческий крик.
На сей раз Шар засиял ярко-синим светом, осветив снег вокруг, и песня его наполнилась торжеством.
– Я знал это! – воскликнул восхищенный Бельгарат.
– Двое? – ахнул Дарник. – Двойняшки?
– Это у нас семейное, Дарник, – захохотал Бельгарат, стиснув кузнеца в могучих объятиях.
– Это мальчики или девочки? – спросил Дарник.
– Какая разница? Впрочем, думаю, теперь вполне можно спуститься и выяснить все на месте.
Но не успели они сделать и шага, как заметили, что во дворе происходит нечто весьма примечательное. С неба ударил вдруг мощный синий луч, вскоре подле него появился еще один, нежно-голубой. Когда эти гигантские световые колонны коснулись снега, домик словно омыло волнами лазури. Потом появились и другие лучи: красный и желтый, зеленый и фиолетовый... Были тут и оттенки, названий которых Гарион просто не знал. И вот наконец в самом центре этого буйства красок появилась величественная ослепительно белая мерцающая колоннам Подобно цветам радуги, лучи расположились полукругом – и все небо заиграло переливами пульсирующего радужного сияния.
А во дворе фермы уже стояли боги, и голоса их вторили торжественной благословляющей песне Шара Алдура.
Эрионд повернул к друзьям сияющее лицо и поманил их.
– Идите к нам!
– Теперь все закончилось, – раздался радостный голос Ула. – Теперь все хорошо.
И вот, озаряемые божественным светом, трое друзей стали спускаться с заснеженного холма, чтобы собственными глазами узреть чудо, которое, хоть и происходит на земле ежеминутно, все же остается величайшим чудом на свете.
Вот и настало время, дети мои, закрыть книгу сию. Будут и новые дни, и новые истории, но эта повесть закончена.