Кемаль Ататюрк
Шрифт:
Главная проблема — земельная реформа. Она была отвергнута конгрессом в Измире, где безземельные крестьяне, впрочем, не были представлены. И Кемаль предпочитает не восстанавливать против себя землевладельцев, начиная реформу, экономические достоинства которой на данном этапе развития не очевидны. Институционализация деревень, создание министерства сельского хозяйства, реформа аграрного банка, организация сельскохозяйственных выставок, бесплатное распределение зерна и материалов — такова активность государственных властей. Большое внимание уделяется также строительству железных дорог, что значительно облегчит коммерциализацию продукции. В первое время протяженность железных дорог составляла всего 4500 километров, 80 процентов которых управлялись иностранными компаниями. Кроме того, сеть дорог не охватывала всю Анатолию, а вела только к портам; ни одной линии не существовало к востоку от Анкары.
Недоставало еще важной и символической реформы: отмены ашара, налога с урожая. Ашар был кошмаром для крестьян, и конгресс в Измире записал его отмену как один из национальных приоритетов. К несчастью, этот налог, взимаемый в натуральном виде и превосходящий десятую часть продукции, был важнейшим доходом
17 февраля 1925 года Национальное собрание проголосовало за замену ашара современным земельным налогом. А через три дня Исмет был срочно вызван из Стамбула в связи с восстанием курдов.
Если верить английскому бизнесмену, беседовавшему с Исметом в середине декабря 1924 года, тот никогда не верил в успех Фетхи как главы правительства: «Фетхи-бей на ложном пути, откуда нет выхода. Вам не придется долго ожидать смены правительства».
Кемаль встречает Исмета на вокзале и везет в Чанкая. Гази обеспокоен: «Кажется, восстание курдов принимает серьезный оборот». Ночью Кемаль собирает Совет министров; в Восточной Анатолии объявляется чрезвычайное положение. Фетхи, сторонник более умеренных действий, наталкивается на решительное сопротивление Кемаля и Исмета: республика в опасности, необходимо сделать всё, чтобы ее защитить. «Наша первостепенная задача, — заявляет Исмет Мужену, французскому представителю в Анкаре, — установить прочный республиканский режим». «Мы воспользуемся этим случаем, чтобы предпринять такие меры, какие исключат возможность повторения подобного восстания», — добавляет Кемаль.
Мог ли шейх Саид с пятьюдесятью мятежниками угрожать республике? На самом деле восстание быстро разросталось, и вот уже Саид во главе тридцати тысяч восставших курдов движется на Диярбакыр и опустошает Хлат. Правительственные войска застигнуты врасплох; согласно сообщениям французских и английских дипломатов армия ослаблена многочисленным дезертирством. В течение нескольких дней восстание охватило одиннадцать провинций Восточной Анатолии. Анкара в панике: многие не понимают или, скорее, слишком хорошо понимают, что происходит. Одни винят во всем административное управление, но большинство, как и пресса Стамбула, называют других виновников: религиозных реакционеров, противников светской республики и сторонников халифата, защитников султаната: принц Селим, сын Абдул-Хамида, по слухам, мог бы стоять во главе движения. Кроме того, курды не смогли бы так развернуться без иностранной поддержки.
Ясно, что здесь не обошлось без поддержки Лондона, защищавшего проект независимого Курдистана. Наконец, англичане пытались оправдать перед Лигой Наций свое поведение в отношении Мосула. В конце февраля 1925 года установление границ и судьба провинции Мосул всё еще не были решены между Турцией и английским протекторатом — Ираком. После неудачи турецко-британской конференции в Стамбуле (май 1924 года) пограничные инциденты умножились до такой степени, что обе стороны решили обратиться в Лигу Наций, которая назначила комиссию по расследованию осенью 1924 года. Кемаль и Турция очень дорожили провинцией Мосул. Эта провинция Османской империи была оккупирована англичанами после Мудросского перемирия; в то время, в октябре 1918 года, Кемаль даже предлагал правительству оказать военное сопротивление оккупационным войскам. Дополнительные аргументы были изложены гази во время встречи с журналистами, Стамбула в Измире в январе 1923 года: потеря Мосула лишала турок нефтяных месторождений и позволяла англичанам постоянно угрожать Турции, опираясь на многочисленные курдские племена, живущие в этой провинции. Поэтому турки были уверены, что Лондон спровоцировал восстание курдов, чтобы показать Лиге Наций, что курды не хотят турецкого суверенитета и что Анкара не способна обеспечить порядок в этом регионе [51] .
51
Французы тоже считали, что Лондон и некоторые мусульманские организации, выступающие против превращения Турции в светское государство, сыграли важную роль в разжигании курдского восстания. Французские спецслужбы не исключают также участия СССР, создавшего миссию в Тебризе.
К длинному списку виновных в разгоревшемся конфликте правительственная партия добавляет также Фетхи. 2 марта члены партии во главе с Реджепом выступают с критикой бездействия премьер-министра. Атака продолжалась в течение десяти часов в присутствии самого Кемаля. Фетхи подает в отставку. Исмет становится премьером и переходит в атаку. Более сорока пяти тысяч солдат и несколько эскадрилий самолетов были брошены против повстанцев [52] . Завязались ожесточенные бои. Прекрасное знание местности, холодный климат, затруднения с транспортом и наличие многочисленных резервистов в войсках Анкары благоприятствуют курдам. Только 15 апреля армия наконец берет под контроль территорию, кстати, не без помощи некоторых курдских племен. Шейх Саид и около тридцати главарей были повешены. Восстание было подавлено с исключительной жестокостью. Чтобы покарать восставших курдов, кидавшихся в атаку с криком: «С вами ваши великие паши, а с нами наш Великий Аллах!» — правительство использует силу и переселяет часть населения в Западную Анатолию. Кемаль заявил, что подобное восстание не должно повториться. Новое восстание в 1926 году покажет Кемалю, что только силой курдов не победить.
52
Тогда как Анкара подозревает Лондон в провоцировании восстания курдов, ряд политиков Англии задаются вопросом, не позволили ли турки разгореться этому конфликту, чтобы сконцентрировать войска на востоке и захватить
Правительство Исмета решило проявить силу по всем направлениям. Вопреки тому, что можно было бы подумать, первыми жертвами решительного наведения порядка, первыми «клиентами» Трибунала независимости были вовсе не курды. Первая атака правительства была направлена против прессы: в ряде городов провинции, и в первую очередь в Стамбуле, были запрещены газеты, арестованы журналисты. Многие из них будут затем отпущены или получат легкие наказания после того, как признают свои «ошибки». Республиканская прогрессистская партия подверглась ожесточенной критике за то, что требовала объяснить причины отставки Фетхи и не смогла «четко сформулировать свою позицию в отношении восстания курдов». Рауф осмелился заявить, что «республика не была в опасности». Вслед за критикой последовал приказ о роспуске партии: в начале июня все отделения партии были закрыты по распоряжению правительства. Официально оппозиционную партию упрекали в использовании религии во время политических дискуссий и в организации реакционного движения, связанного с бывшим халифом. Серьезные обвинения на какое-то время приведут к режиму террора в Стамбуле, а Рауф, бывшая правая рука Кемаля, будет вызван в комиссариат полиции. И всё же ни один из лидеров запрещенной партии не будет брошен в тюрьму или осужден, чего нельзя сказать о семидесяти членах религиозной организации, заподозренной в подготовке восстановления султаната, а также о двадцати коммунистах: одиннадцать консерваторов будут казнены, двадцать других брошены в тюрьму, как и большинство арестованных коммунистов. Коммунистов освободят в конце 1926 года, а затем снова арестуют в 1927 году.
Оппозиционеров, виновных или невинных, заставили замолчать. После девяти месяцев демократического эксперимента в кемалистской Турции устанавливается мягкий деспотизм. Кемаль, поддерживаемый Фетхи, искренне попытался вести либеральную политику. Восстание курдов выдвинуло на первый план тех, кто по темпераменту или по убеждениям был уверен в том, что Турецкой Республике угрожают как внутренние, так и внешние враги [53] . Кемаль мгновенно становится на их сторону. «Наш народ еще не готов к демократическому и конституционному режиму, — якобы заявил он в частной беседе в середине августа. — Мы, основатели республики, должны его подготовить к этому. В течение десяти-пятнадцати лет мы, и только мы одни должны взвалить на свои плечи государственное управление. После этого турецкому народу будет позволено создавать политические партии, чтобы свободно обсуждать внутренние и внешние вопросы. Но до этого момента турецкий народ должен заниматься сельским хозяйством, торговлей и работой на промышленных предприятиях, а для развлечения было бы неплохо предаваться плотским удовольствиям, а не опасным политическим играм». Но это была приватная беседа, о которой предположительно сообщили английские дипломаты. Необходимо с осторожностью относиться к этим высказываниям.
53
Отношения с Советской Россией осложняются с начала 1925 года. Переговоры, начатые осенью 1924 года, чтобы активизировать соглашение 1921 года, не принесли успеха. Москва упрекает турок в «заигрывании» с Польшей и Румынией. Анкара не хочет соглашения, которое запретило бы Турции обращаться в Лигу Наций, и обеспокоена слухами о мобилизации на Кавказе. 15 января новая встреча снова закончилась неудачей.
Будущее подтвердит эту информацию: в 1930 году, то есть пять лет спустя, Кемаль попытается снова создать оппозиционную партию. И снова неудача. Следовало подождать еще 16 лет, до 1946 года, когда преемник Кемаля Исмет Инёню разрешит многопартийность.
Глава седьмая
РЕВОЛЮЦИОННАЯ ШЛЯПА
Машина выезжает из Анкары и направляется на север. В десяти километрах от столицы горы уступают место огромной равнине, покрытой худосочными зерновыми культурами. Овцы, козы, несколько буйволов рассматривают машину, приближающуюся к обычной деревне с глинобитными домами, минаретом и строящейся школой.
В машине гази оживленно рассказывает о битве, которая, согласно местным поверьям, происходила именно здесь [54] между султаном Баязидом [55] и Тимуром (Тамерланом) [56] . Это произошло в 1402 году, когда Тимур одержал победу и разорял Османскую империю в течение десяти лет. Кемаль не скрывает своего восхищения великим стратегом и убеждает в этом своих спутников, друзей детства. В этой поездке 23 августа 1925 года Латифе не сопровождает Кемаля: она больше не будет его сопровождать никогда.
54
Равнина, о которой идет речь, — современный анкарский аэропорт Эсенбога. Перелом в сражении произошел, когда Тимур вывел боевых слонов, укрытых в лесу, который тогда покрывал равнину. По народным преданиям, именно во время этой поездки у Мустафы Кемаля возникла мысль о необходимости масштабной государственной программы по разведению лесов в Анатолии, ставшей к началу XX века пустыней. — Прим. ред.
55
Баязид I Молниеносный— турецкий султан (1389–1402), вел активную завоевательную политику на Балканах и в Малой Азии, потерпел сокрушительное поражение в 1402 году. — Прим. пер.
56
Тимур (Тамерлан)(1336–1405) — выдающийся полководец, эмир с 1370 года. Создатель государства со столицей в Самарканде. Разгромил Золотую Орду. Совершал грабительские походы в Иран, Закавказье, Индию, Малую Азию. В 1402 году разбил и взял в плен Баязида. — Прим. пер.