Кенгуру и белые медведи

Бжания Елена

Марк повернулся к Загрызаловой.

— Кто будет объяснять: я или ты?

— Начни ты, а я продолжу или дополню, если потребуется.

— Ладно. — Блондин вновь обратил взор на друга. — Всё началось в прошлом октябре, одной самой обычной ночью.

«А в нём и впрямь живёт лирик», — подумала Вика, вставляя замечание:

— Для меня это был вечер, причём далеко не поздний.

— Я вернулся поздно, решил помыться.

— Марк, избавь меня от таких подробностей! — взмолился Ли.

— Это не подробность, это суть. Так вот, я наполнил

ванну, разделся… хорошо ещё, что обернулся полотенцем.

— Я в это время принимала ванну у себя дома. В России. Всё было хорошо, пока я не нырнула.

— Всплыла Вика уже в моей ванне. Представляешь нашу реакцию? Никто ничего не понял.

— Я сначала не сообразила, что попала в другое место, решила, что ко мне в квартиру забрался маньяк. Стала обороняться и в итоге окунула Марка.

— И через секунду я сам очутился в Викиной ванне. В России. — Марк поворочал кончиком носа. — Короче, мы выяснили, что наши ванны могут перемещать тех, кто в них нырнёт.

— Из России в Австралию и из Австралии в Россию? — сощурил один глаз Эндрю.

— Выходит так.

У Ли был вид детсадовской воспитательницы, слушающей небылицы ребятни. Он хорошо умел определять ложь и сейчас понимал, что Вика и Марк не лгут. Тем хуже. Один шизофреник — ещё не очень страшно, но два шизофреника, притом спевшихся, — это уже серьёзная проблема.

Ну Эндрю, ну молодец! Лучший друг, называется. Упустил из виду, как Марк свихнулся. Господи, хоть бы психического расстройство Дантона было излечимо! А вдруг это какая-то секта, поклоняющаяся ваннам? Бред, конечно, но люди именно на бред чаще всего и клюют.

— И вы можете подтвердить свои слова? — мягко-мягко поинтересовался Эндрю. — Продемонстрировать перемещение?

Вика перекривила губы, словно говоря: «Почему нет?». Вслух она произнесла:

— Запросто. Только придётся подождать пару часов. Ванны работают, когда они обе полные. А я давненько не была в своей квартире, воды в моей ванне точно не осталось. Мне надо будет связаться с подругой, которой я дала запасные ключи от дома, и попросить её придти и наполнить ванну.

— Через два часа я должен быть уже в Сиднее. Можно зайти на кухню, попить воды?

— Да ради бога.

Эндрю удалился, Вика и Марк остались вдвоём.

— Как думаешь, он поверил? — спросила Загрызалова.

— Не похоже. Но мы сказали правду, это главное.

— А он не притащит сюда кого-нибудь, чтоб исследовать ванну?..

— Ты что! Он не будет никого беспокоить по ложному, как он считает, поводу. А если Эндрю убедится в нашей правдивости, то не станет меня подставлять.

Вернулся Ли. Он взял оставленную на подлокотнике дивана куртку, галантно расшаркался и поплёлся к двери.

— Берегите себя, ребята. Я пришлю к вам психолога. А до тех пор лучше никуда не выходите. — И австралиец-азиат юркнул за дверь, скрывшись от возмущённых возражений.

А через полчаса выяснилось, что Эндрю посещал кухню не только за тем, чтобы утолить жажду. Он унёс с собой все ножи и другие острые предметы.

Когда

вечером в дверь позвонили, Вике и Марку подумалось, что пожаловал обещанный психолог. Открывать отправился хозяин жилища. Он уже был готов с порога вытолкать непрошеного терапевта. Но вышло наоборот — сам ихтиолог оказался вытолканным, вернее втолканным. Живая волна вытеснила его обратно в гостиную. Защёлками фотоаппараты, замелькали вспышки, с нескольких сторон ощетинились объективами камеры.

— Скажите, как давно начала готовиться операция по поимке Карпова-Богомолова?

— Правда ли, что вас обоих завербовали случайно?

— Вы проходили специальную подготовку?

— Ходят слухи о вашем служебном романе. Прокомментируете?

— К какой правительственной награде вас приставят?

— Вам действительно пришлось убить голыми руками акулу, когда вас две недели носило по океану?

И всё это посыпалось из уст репортёров одновременно, вопросы смешивались в единый гул, становясь неразличимыми, лишь изредка чей-нибудь особенно пронзительный голос выделялся из общей массы.

Марк с Викой переглянулись, отходя от шока, и одновременно вздохнули, опять припомнив Эндрю.

4

Вику разбудил стук в дверь. Продрав глаза, Загрызалова взглянула на свои наручные часы, которые вчера, умаявшись с журналистами, забыла снять с руки перед сном. Семь утра. А стук такой настойчивый… Дежавю.

Девушка даже не удивилась, обнаружив на пороге миссис Димсдейл с корзиной выпечки.

— Доброе утро, — выдохнула Вика тоном, сочетающим в себе и усталость, и весёлость, и даже в какой-то степени радушие.

Мэри Хоуп застенчиво улыбнулась.

— Я пришла извиниться. За то, что невольно создавала помехи вашей… деятельности. Вот, — женщина протянула корзину, полную свежеиспечённых булочек, — надеюсь, это хоть в какой-то степени загладит мою вину.

В воздухе уже разлился соблазнительный сдобный запах. У Вики заурчало в животе, потекли слюнки.

— Вы очень любезны, — она с удовольствием приняла подарок. — Кстати, мы же не вернули Вам предыдущую корзину. Зайдите, вместе попьём чай.

— Нет-нет, благодарю! — энергично отказалась дама, поглядывая на серп с молотом на Викиной груди. — А обе корзины вернёте как-нибудь в другой раз. Всего доброго.

— Вам так же.

Миссис Димсдейл засеменила обратно к своему дому. Вика смотрела соседке вслед. До сего момента возбуждённый аппетит перекрывал соображалку, но теперь мозг начал брать верх над желудком.

С чего вдруг соседка извинилась? И какую такую деятельность она имела в виду? Видимо, миссис Димсдейл уже знает официальную легенду. Но откуда? Журналистов накануне удалось выпроводить только поздним вечером, так что во вчерашних газетах соседка ничего не могла прочесть. Сегодняшних ещё не приносили. На изготовление булочек уходит минимум час. Так откуда же ранняя пташка Мэри Хоуп могла почерпнуть сведения в шесть утра? Ответ напросился сам собой…